Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других "отклонений"

Гилинский Яков Ильич

B. М. Бехтерева, Д. К. Бородина, Д. Н. Воронова, В. К. Дмитриева,

C. А. Первушина, И. Янжула. Они подвергли сомнению легенду об особой «предрасположенности» русского человека к «питию». Лишь создание системы государственных кабаков (с XVI в.) резко изменило ситуацию достаточно жесткого социального контроля над потреблением алкоголя к худшему. Так что алчность правительства «подтолкнула» население к массовому – и на долгие годы! – пьянству (в 1819 г. питейный доход составил 11% доходной части бюджета, в 1859 г. – уже 38%, а за период 1865-1885 гг. «пьяные» доходы почти удвоились)*.

*Мстиславский С. Д. Свое и чужое. О пьянстве // Заветы. 1914. № 4.

В 1898

г. для изучения проблемы алкоголизации населения была создана комиссия Российского общества народного здравия под руководством психиатра М. Н. Нижегородцева. Комиссия исследовала условия, способствующие развитию алкоголизма среди различных слоев населения. Результаты были доложены на Первом съезде психиатров.

Выдающиеся российские психиатры отмечали ведущую роль социальных факторов в этиологии алкоголизма. Так, В. М. Бехтерев и в научных дискуссиях, и в докладе на Первом съезде по борьбе с алкоголизмом отмечал значение воспитания, подражания в формировании алкогольных или антиалкогольных интенций. С. С. Корсаков в письме-ответе редактору одного из итальянских психиатрических журналов Ч. Ломброзо обращал внимание на отсутствие положительной социальной стимуляции как фактор влечения к одурманивающим веществам. Он же отмечал влияние налогового бремени и безработицы на обнищание рабочих, что в свою очередь приводит к их алкоголизации.

С 1894 г. попечительствами о народной трезвости была организована сеть амбулаторий в крупных промышленных и административных центрах. Материалы обращений в эти амбулатории (свыше 12 тыс. человек) статистически обрабатывались. Были установлены связь алкогольной болезни с родом занятий, более высокая степень алкоголизации мужчин, возрастной «пик» заболеваемости в 35-40 лет, а также роль ближайшего окружения – концентрация больных алкоголизмом в одной семье.

Широко использовались статистические данные для оценки алкогольной ситуации. При этом были выявлены некоторые, казалось бы, нетривиальные факты. Так, наблюдалось массовое тяготение к алкоголю людей с наименьшими доходами, но и увеличение материального достатка сопровождалось ростом расходов на алкоголь. Низкая культура «подпитывала» тягу к алкоголю, но в крупных городах – центрах культуры и образования – пили больше, чем в слабо урбанизированных регионах. Выявленные временные колебания (по годам и сезонам) пытались сопоставить с экономическими факторами: цены на хлеб, урожай/неурожай, цены на алкоголь и т. п. Активно исследовалась степень алкоголизации различных групп населения в связи с социально-демографическими характеристиками. В частности, отмечалось, что в деревнях больше пили бедняки и зажиточные крестьяне-«кулаки» (опять «крайности»!), тогда как середняки оказались трезвенниками. Среди городских рабочих наблюдалось сокращение потребления алкоголя по мере роста квалификации и заработка.

В 1907 г. А. И. Шингарев провел монографическое исследование двух сел Воронежской губернии и установил, что во многих семьях не было необходимых продуктов питания, но водка имелась в каждой избе.

Связи алкоголизма и преступности была посвящена работа П. И. Григорьева (1900). Он же в результате почтового опроса заведующих сельскими училищами (1898) выявил почти сплошное потребление алкоголя деревенскими детьми. Аналогичные результаты были установлены при исследовании учащихся четырех городских школ в возрасте 8-13 лет. По социальному происхождению это были дети лавочников, артельщиков, швейцаров, дворников, т. е. относительно неблагополучных в материально-бытовом отношении социальных групп.

По результатам исследования А. М. Коровина в начале XX в., из более 22 тыс. школьников сельских школ Московской губернии алкоголь употребляли 67,5% мальчиков и 46,2% девочек.

Происходила концептуализация и классификация потребления алкоголя. Так, по мнению В. К. Дмитриева, решающее значение в динамике алкоголизации принадлежали экономическим факторам, процессу

индустриализации, тяжелому положению городского пролетариата. Принципиальное значение имело различение (сохранившееся до сегодняшнего дня) понятий «потребление алкоголя», «пьянство» и «алкоголизм», впервые проведенное С. А. Первушиным. Он же предложил классификацию алкопотребления: «столовое» потребление («для здоровья», «для аппетита»), присущее преимущественно высшим слоям общества; «обрядовое» – ритуальное, в соответствии с обычаем, наиболее распространенное среди крестьян; «наркотическое» – с целью забыться, отвлечься от тягот и забот, преобладающее в рабочей среде. В зависимости от типа потребления алкоголя предлагалось выбирать и тактику его профилактики.

Новая волна исследований была осуществлена в связи с «сухим законом» 18 июля 1914 г. Хотя первое время фиксировался некоторый положительный результат (снижение производственного травматизма, пожаров, начавшийся интерес к совершенствованию производственного процесса), однако уже к концу 1915 г.. по данным социологических исследований, ситуация возвратилась на круги своя: появилось массовое потребление суррогатов (политуры, денатурата), а в деревне наблюдался огромный рост самогоноварения, расширилась контрабанда спиртного. Остается добавить, что спустя 71 год история «борьбы» с алкоголизмом в России повторилась с теми же результатами.

Первое время после октябрьского переворота продолжала действовать прогибиционистская антиалкогольная политика, отчасти подтвержденная постановлением СНК РСФСР от 19 декабря 1919 г. «О воспрещении на территории РСФСР изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ». Однако в 1921, 1922, 1923 гг. последовательно расширялся перечень разрешаемых к производству и продаже алкогольных напитков и, наконец, с 1 октября 1925 г. было введено производство «сорокаградусной».

В. М. Бехтерев в 1927 г. правильно заметил, что запрет на продажу алкогольных напитков был парализован самогоном. Действительно, по данным ЦСУ РСФСР, в 1928 г. было изготовлено 50695,8 тысяч ведер самогона (по 7,5 литра на душу населения).

В 1927 г. исследования проблем алкоголизма были возложены на Институт социальной гигиены. С 1925 по 1932 г. были проведены обследования около 33 тыс. учащихся в городах Российской Федерации, Белоруссии и Украины. Во время медицинских осмотров использовались методы анонимного анкетного опроса и «замаскированного интервью». В результате была получена картина алкоголизации детей и подростков и влияния на это родительской семьи.

К числу известных работ, посвященных алкоголизации населения России, относятся книги Р. Влассака*, Э. Дейчмана**, «Алкоголизм в современной деревне» (1929), а также публикации в «Административном вестнике» за 20-е гг. В них отражалась статистика производства и потребления алкоголя, приводились сравнительные данные по городу и деревне, а также раскрывались последствия пьянства (смертность, заболеваемость, «пьяные преступления» и т. п.).

* Влассак Р., Алкоголизм как научная и бытовая проблема. М.-Л., 1928.

** Дейчман Э. Алкоголизм и борьба с ним. М.-Л., 1929.

В своих трудах М. Н. Гернет анализировал статистические данные о потреблении алкоголя, преступлениях, связанных с ним, о «тайном винокурении» и борьбе с ним, а также подчеркивал неэффективность запретительных мер: «"Зеленый змий"... согнанный с зеркальных витрин богатейших магазинов, с полок и прилавков кабаков и ресторанов, он уполз в подполье и нашел себе там достаточно простора и немало пищи»*. Российская ситуация сравнивалась с американской, где развилась контрабанда спирта (бутлегерство) после введения «сухого закона».