Devil ex machina
Шрифт:
Допустим, некоторые случаи еще можно объяснить рационально. Монеты она и правда могла упустить в панике – они, может, спрятались в складке внутреннего кармана, и при большом волнении она не сумела их нащупать. Турникет – заглючил, такое бывает. Штопор украли. Та девушка на улице могла и обознаться.
А вот откуда Ян узнал, что Фаина пишет в своем дневнике? Очень просто. Если он один раз сумел взломать дверь в ее комнату, сможет и еще раз. Другой вопрос – зачем ему это нужно? Проникать в крошечную комнатушку Фаины, захламленную, безо всяких ценностей? Фаина представила себе, будто юноша рылся в ее вещах, обнюхивал их, словно животное. Возможно, что-то
Мысли эти угнетали и раззадоривали одновременно. Фаина выдохнула и размяла лицо руками. Едва она попыталась сосредоточиться на сюжете книги, на кухню, легкий на помине, вальяжно вплыл Ян. Его движения показались Фаине вызывающе томными, полными потаенной сладости и неги. Он часто так передвигался, когда не обременял себя лишней одеждой. Без нее он ощущал себя по-настоящему свободным.
Ян был в просторных светлых брюках, босой, словно какой-нибудь святой мученик, сошедший прямо с облака на землю, несущий за собой свет и благословение господа. Эти длинные жилистые ступни… На них хотелось смотреть непрерывно и без стыдливости. Будто раскроешь какую-то тайну, наблюдая за тем, как кожа обтягивает суставы и мышцы.
Молодой мужчина легко подхватил чайник, набрал воды и поставил на плиту. Зашумел синий цветок огня, облизывая ржавое дно, испаряя лишнюю влагу. Не обратив внимания на Фаину, сосед нашел свою кружку и принялся тщательно мыть ее под тугой струей воды. Как всегда, в его жестах было некое таинство. Словно лишь ему одному во всем мире известны самые точные движения, самые выразительные взгляды, самые верные слова… и он не имеет права тратить их просто так.
Ян вел себя непринужденно, позволял наблюдать за собой и ничуть не интересовался зрителем. Прирожденный актер. Может, зря он отказался от роли в спектакле? Прав был тот парниша – дьявола должен играть только такой ублюдок, как Ян.
Гладкая матовая кожа его спины, груди и рук бросалась в глаза как нежный медовый бисквит на пустом прилавке. Она должна быть сладкой на вкус, уверяла себя Фаина, настойчиво глядя в книгу и не разбирая ни строчки. Она обязана быть сладкой, как нуга или карамель. Или как белый шоколад.
Ян неожиданно громко прочистил горло, будто в тишине зарычала собака, срываясь на лай. Фаина вздрогнула, подпрыгнув на стуле, подняла глаза на соседа. Тот едва улыбался, будто слышал все, что она подумала. Но это, разумеется, невозможно. Просто игра воображения. Ее фантазию поймали с поличным. Вы арестованы за желание укусить человека. Все, что вы подумаете, будет использовано против вас на суде божьем. Аминь.
Присмотревшись, девушка разглядела на спине Яна свежие царапины, а на левом плече – след зубов. Значит, кто-то уже попробовал его на вкус. А ему все равно, щеголяет с обнаженным торсом и глазом не моргнет. Фаине стало противно, в голове пронеслись вполне естественные картинки совокупления с очередной дурехой, что радостно раздвинула перед ним ноги и вскоре была выброшена, как использованный презерватив.
Фаина скривилась, чего юноша не заметил, но сделала бы то же самое, даже если бы он наблюдал за нею. Представить этого насквозь фальшивого человека в порыве страсти было затруднительно. Как это существо может любить? Целовать кого-то? Гладить по волосам, шептать на ухо, быть нежным?.. Разве есть в нем хоть одна искренняя черта, кроме высокомерия?
Ожидая закипания чайника, парень сомкнул руки в кольцо над головой, зевнул, потянулся, хрустнул позвонками. От натяжения кожи на мгновение прорисовались несколько ребер. Обыкновенный, вроде бы, человек. Зевает, кости есть. Внутренние органы, пожалуй, тоже, раз уж он питается. Все это глупо, конечно, но ничто так не напоминает нам о человечности и, в первую очередь, смертности, как подчеркнутая физиологичность.
Фаина прислушалась к ощущениям. Не пойдет ли снова кровь? Не стоит дожидаться, пока это случится. Нужно отсюда уйти и впредь избегать оставаться наедине с этим пышущим здоровьем и красотой мужчиной. Который словно с каждым днем по крупице обкрадывает живущих по соседству людей, насыщаясь чужой энергией.
Их взгляды пересеклись. Теперь чай точно подождет. Морально тяжело находиться один на один с существом, которое нельзя ничем смутить, нельзя вывести на эмоции, нельзя заставить произнести хоть слово или отвести глаза, если оно того не хочет. Несмотря на множество вопросов, которые имеются у Фаины в его адрес, сейчас она не намерена его расспрашивать. Момент слишком неподходящий, плюс скоро придет Мила, плюс необходим хороший план. Или последняя капля, что переполнит чашу терпения.
Девушка поднялась под неотрывным взором темной августовской листвы – взором колючим и подстегивающим. Подъем вышел излишне резким – голова ушла в крутое пике, ноги, затекшие от долгого сидения, не справились с простой задачей. Большая доза сахара также дала о себе знать, будто попала в кровь лишь тогда, когда девушка начала двигаться. Фаина пошатнулась и почти рухнула на пол, с грохотом схватившись за стул. Тот подскочил и громко ударился о стол, но спас ее от позорного падения. Крепко держась за мебель, будто за край обрыва, девушка поднялась на дрожащих ногах, избегая назойливого взора.
– Что такое? – нахмурился Ян.
Она повернула к нему голову и обожглась стыдом.
– Ничего.
– Врать мне не имеет смысла.
– Да от тебя вообще трудно что-либо утаить. Включая собственные мысли.
Девушка выпрямилась и старалась привести в порядок дыхание. Казалось, еще минута на ногах, и она отключится. Как бы добраться до кровати?.. Эти несколько метров от кухни до комнаты в таком состоянии казались непреодолимыми. А присутствие Яна лишь усугубляет ситуацию. За ошибки и слабости приходится платить. И плата велика.
– Ты делаешь себе хуже, – Ян скрестил руки на груди, осматривая ее исподлобья.
Он становился все более раздраженным с каждым сказанным словом. И в то же время его тело напряглось – он готов был ринуться вперед и поддержать Фаину, если потребуется.
– Неужели? – она попыталась удивиться, но голос охрип.
Даже сейчас, на грани обморока, она язвила в адрес Яна, сама не зная, зачем. Очень хотелось пить. Как никогда прежде.
– Сарказм тебе не поможет.
– И что же ты сделаешь? – пришлось закашляться, чтобы продолжить, – сделаешь так, чтобы у меня снова пошла кровь? Или что-нибудь серьезнее на сей раз? Я вся трепещу перед… твоим очередным фокусом.
– Этот тебе точно не понравится, – пообещал сосед.
– Можно подумать, мне нравились предыдущие.
Фаина не совсем понимала, о чем они говорят, но считала своим долгом поддерживать туманный диалог едкими высказываниями. Не так уж часто Ян заговаривает с нею, чтобы упускать шанс что-нибудь выяснить или хотя бы уколоть его. Ну, или еще больше запутаться, как это бывало чаще. В голову словно киселя влили, мутного и густого, и теперь он там болтался, неравномерно застывший, ленивыми волнами катаясь от одного уха к другому. Мешал думать.