Девки гулящие 3
Шрифт:
Ванька от стаи не побежал, обрез свой в боевую готовность привел – уже второй раз за утро. Только после этого на собаку, что чуть впереди других стояла пристально так посмотрел, ногой притопнул и потихоньку своей дорогой двинулся. Идти то шел, но глазом на собачек покашивал, сторожился. Напасть стая не решилась. Не месяц май. В мае собаки уже вовсю одиночек на улицах драли, только попадись им…
Остаток пути прошел без неожиданностей. Вот и дом. Из трубы дымок вьется, ставни плотно закрыты, шиты с угрожающими надписями на месте, забор в порядке.
Ничего так, первый
Глава 6 На фронте
– Гутен морген, Йорема! – донеслось со стороны немецкой траншеи.
А, жив Пауль. Это хорошо. Ещё одну ночь перебедовали. Сейчас ответим во всю силу прокуренных лёгких.
– Тебе тоже морген, Пауль! Крысы не съели? – унтер Еремей Попов родом из Слободского уезда Вятской губернии тишину над линией русских траншей потревожил. Голос у него командный, далеко его слышно.
Тянутся на многие тысячи верст через всю Европу линии траншей Русской императорской армии. Параллельно им немецкие. Где-то совсем рядышком проходят, местами далеко друг от друга разбегаются. Тихо сейчас в них. Что с той, что, с другой стороны. Некому шуметь и постреливать. Кто болеет, а многие и померли. Заболевших хоть в тыл в лазареты увезли, а умерших слегка земелькой и снегом сверху в воронках присыпали и всё.
Война вроде и не кончена, а нет её. Вот сейчас Еремей три версты траншей один с русской стороны занимает, а Паулю ещё больше зона ответственности нарезана. Ну, три версты, это с перерывами. Окопы то пунктиром здесь тянутся, нет сплошной линии. У немцев так же.
Так они сейчас и воюют – Пауль и Ерема. Не подумайте, что между собой. Нет. С крысами траншейными они каждый день бьются. Хвостатые хотят их съесть, а солдаты оборону держат. Зверьки давно бы уже победили, но у Пауля ещё один Пауль имеется. Пауль-фауль на четырех ногах. Терьер. Ох и ленивый…
За десятки миллионов лет существования крысы в непобедимых бойцов превратились. От человеческих войн им одни радости – пищи сразу в разы прибавляется. Пируют на полях сражения и рядом с ними серые воинства. Трупы поедают и ранеными не брезгуют. Что на прошлых войнах, что сейчас каждый изувеченный солдат боится на боле боя крысам на зуб попасть.
Живых военнослужащих крысы тоже не боятся. Тот же Пауль и Ерема не раз слышали, как они и впереди, и сзади траншей пустыми банками из-под консервов звенят. Обчистят эти выброшенный емкости до стерильной чистоты и за оставленных убитых на нейтральной полосе принимаются. Лежит труп, и одежда на нем шевелится. Крысы под шинель или китель забрались и пируют. В очередную атаку идёшь и видишь черепа до блеска очищенные…
Война для крысы – праздник. Еда – кругом под лапами валяется, ешь не хочу. Одна траншейная крыса способна при наличии достаточного питания за год дать потомство в девятьсот голов. Собираются крысы в огромные полчища и оставляют солдат без провианта, портят амуницию, обувь у военных съедают – хоть босиком воюй. Что до конца не уничтожат – испортят до непригодности к применению.
Спит солдат, а по нему обнаглевшая крыса ползает, со своих лап на воина всякую заразу стряхивает. Куснет его для своего развлечения, а потом бешенство или ещё что нехорошее у бойца случается.
Камрады Пауля для борьбы с крысами специальные команды организовывали. Вооружались колотушками, штыками, саперными лопатками, самодельными пиками и шли на крыс охотиться. У кого сабля была – её тоже использовали. Стрелять крыс офицеры запрещали – патроны надо экономить, да и в окопной тесноте кого из своих задеть пулей можно.
Кошек пытались заводить, но ели их крысы, спасибо только говорили. Разъедались они до невероятных размеров – только выписанные из тыла терьеры и спасали. Те крыс давили-давили, давили-давили, но где сейчас те камрады и специально обученные собаки? Отсутствуют по причине болезни. Один Пауль с Паулем от хвостатых сейчас обороняются. Ерёма ещё помогает, временное перемирие у них сейчас на отдельно взятом участке фронта. Начальства, что у Пауля, что у русского солдата в настоящий момент не имеется, сами они себе и полковники, и генералы.
Теперь в костерки свои щепочек и дощечек от снарядных ящиков они подбросят, по своему разумению завтраки себе соорудят, кишочки кипятком прополощут и примутся с крысами бороться. Только до этого у них сегодня ещё обмен предстоит. Ерема хлебушком относительно богат, а у Пауля коньяк имеется. Офицерам, когда их медики забирали на лечение, не до эвакуации запасов из своего блиндажа было. Много чего хорошего в пользование Пауля перешло. Кушал сейчас он на фарфоре с голубыми мечами столовым серебром с коронами. Варил, правда, похлебку в стальном шлеме. Их у него большой запас был. Сварит в одном, а следующий раз новый берет, с мытьем ёмкости для приготовления пищи не заморачивается. Да и мыть то нечем – воду в траншею никто не подвозит. Снежок надо топить, а за чистым ой далеко ходить приходится – загажена земля вокруг траншеи, не один месяц здесь оборону они держали…
Вот с винами и коньяком проблем нет. Пей сколько угодно, но нельзя – замерзнешь. По не многу можно, но у Пауля – много, вот он на хлебушек коньяк и меняет. Ерема к нему приохотился, им, наверное, питается вместо хлеба. Песни у себя в траншее ещё поёт вечером в дни обмена.
Поменялись быстро. Друг к другу близко не подходили – держали предписанную санитарными службами дистанцию. Пауль бутылки на их рыночек импровизированный принёс, на ящик поставил. Ерёма их в свой мешок сложил и хлеб для Пауля оставил. Пауль его быстро прибрал – серый враг не дремлет.
Разошлись воины по своим позициям и принялись с крысами воевать – вроде при деле и время быстрее идёт.
Если бы кто между траншей на поле сидел, то время от времени весь день мог слышать, как в одной кто-то на великом русском матерно ругается, а в другой – по-немецки свиней каких-то и их естественные выделения вспоминает. Счёт ещё на своих языках охотники за крысами вели, кто сколько зверьков уничтожил. Немец значительно опережал – у него помощник имелся, а Ереме одному сражаться приходилось…