Девочка для Черного
Шрифт:
— Что ты такое несешь? — нервно закусываю губу.
Меня передергивает от отвращения. Черный столько всего мне приписывает, а я вообще ни разу не была с мужчиной.
Может, сказать ему об этом? Может, тогда он наконец от меня отстанет? Нет здесь талантов, которые мерзавец ищет.
Хотя нет. Говорить бесполезно. Слова на него не действуют.
— Что у тебя с Резником? — мрачно спрашивает Черный.
“Ничего!” — тянет заорать, но я медлю и, выдержав паузу, даю совершенно другой ответ.
— Он врач, —
Черный ухмыляется. Взгляд у него опасный. Шальной. Реакция абсолютно ненормальная. Хотя он и сам такой.
Темные брови сходятся над переносицей. Челюсти так крепко сжимаются, что кажутся квадратными. Желваки бешено пульсируют, а вены на шее вздуваются так сильно, что страшно представить, как зашкаливает давление крови.
Такое чувство, будто он… ревнует? Нет, бред какой-то.
— Резник сказал, что каждый, кто рискнет меня обидеть, будет иметь дело с ним, — тихо продолжаю я.
— Это вы так за обсуждением медицины подружились?
Последнее слово он выделяет так, будто оно матерное.
— Понимаю, тебя это удивляет, — бормочу. — Но да, знаешь, некоторые мужчины умеют общаться с женщинами, а не просто набрасываются на них в темных коридорах.
Черный молчит. А потом резко склоняется. На миг кажется, будто сейчас он зубами в мое горло вопьется. Но гад ведет носом по моей шее. От впадины между ключицами до подбородка. И выше. По скуле. К виску. Шумно втягивает воздух.
Нервная дрожь пробегает по телу. Холодная, предательская. В таком сильном захвате чувствую себя слишком слабой и беззащитной.
— Так ты поговорить хочешь? — шепчет на ухо.
И прикусывает мочку, заставляя меня поежиться. Еще и пряди моих волос между пальцами пропускает, точно играет с ними.
— Я ничего не хочу, — отвечаю твердо.
— Захочешь, — припечатывает Черный.
Отстраняется, чтобы опять поймать мой взгляд. Склоняет голову к плечу, пристально изучая меня.
— Выбора нет, — прибавляет хрипло.
От этой короткой фразы у меня мороз под кожей.
Черный оттягивает мой свитер, обнажая плечо. Явно намеревается пойти гораздо дальше, но вдруг замирает.
— Это что? — спрашивает отрывисто.
Ловлю его взгляд на царапинах, которые контрастно выделяются на моей светлой коже.
— Это ты, — роняю глухо. — Когда рвал одежду.
Его большой палец проходится по красным отметинам. Невольно содрогаюсь. Морщусь.
У меня чувствительная кожа. Наверняка, уже и синяки проступили от того, как он меня на диване зажимал и лапал.
Черный поправляет мой свитер. Запахивает медицинский халат.
— Я разберусь с Резником, — чеканит подонок. — Пора объяснить ему, что чужое трогать нельзя.
Чужое… это он так меня называет?
— А потом тобой займусь, — прибавляет
Гад разворачивается и уходит.
Хочу крикнуть, что я не его, но слова не идут. Просто обнимаю себя руками, стараюсь унять лихорадочную дрожь.
9
Некоторое время просто стою и смотрю в пустоту. Мне с трудом удается побороть истерику. Напоминаю себе про визит к пациенту. Нужно проверить, как он. Я и так задержалась с осмотром.
Только мысли далеко. Не могу думать о работе.
Сейчас удалось выиграть время. Опять. Но вечно так ускользать не выйдет. Надо найти другой вариант. И лучшая идея, которая может быть, — выйти отсюда.
— А вы молодец, — говорит охранник, когда я подхожу к палате. — Пациент-то ваш оклемался. Глаза открыл, бормочет чего-то. Я и не думал, что очухается.
— Я был уверен, что помрет, — прибавляет другой охранник. — Мы когда его в мед блок тянули, уже прикидывали, как рапорт будем строчить, как объяснять этот труп.
Рассеянно бросаю что-то в ответ и прохожу в палату.
Пациент мотает головой. Глаза полуприкрыты. На лбу проступают капли пота.
Что же, это нормальная реакция. Надо просто сделать инъекцию, которую я и так собиралась. Должно помочь.
— Ого, какая ты, — присвистывает он, вдруг открыв глаза, после бормочет: — А эта… врачиха та будет? Ну та, жирная…
— Ваш врач я.
— Да? — его брови ползут вверх.
— Вам нельзя напрягаться, — продолжаю ровно. — Сейчас я поставлю укол, который поможет быстрее расслабиться и уснуть.
— А я не хочу спать, когда…
Он слабо вскрикивает, лишь стоит игле войти в тело. Кривится, пока я ввожу препарат. И отключается через пару секунд.
Осматриваю его. Наблюдаю за состоянием.
Механические действия помогают отвлечься. Пусть ненадолго, но я наконец могу выдохнуть.
Температура спадает. Процесс заживления идет неплохо. Еще рано делать точный прогноз, но если все и дальше так пойдет, то проблем не возникнет.
Ловлю себя на том, что не хочу выходить из палаты. Даже когда работа закончена, и больше здесь делать нечего. Помедлив, решаю зайти в операционную, проверить инструменты.
Тут всегда есть чем заняться. Отправить что-то на стерилизацию. Посмотреть, какие препараты нужно заказать.
Я уже заметила, что Светлана Викторовна относится к таким вещам не слишком внимательно. Хотя понятно. Для нее важнее совсем другие заботы.
Кривлюсь. Затылок наливается свинцовой тяжестью.
Это все от нервов. Напряжение сказывается. Мечтая стать врачом, я понимала, что это тяжелая работа. В начале карьеры вообще надо сразу привыкнуть к бессонным ночам, к бесконечным дежурствам. Знала, меня ждет долгий путь.