Девочка из страны кошмаров

Марушкин Павел Олегович

— Неплохо; по крайней мере, ты сама замечаешь, когда начинаешь пороть глупости, — одобрительно заметил Шарлемань. — Кстати сказать, провести несколько ночей на природе вовсе не так страшно, как ты думаешь… Но это все равно была бы временная мера. На суше они нас рано или поздно настигнут, а ведь мы не можем только убегать. Тебе еще когда-то надо учиться! Значит, остается море.

— Но там же пираты!

— Не везде… Пираты только на юге, а вдоль побережья вполне безопасно… — Шарлемань запнулся, побарабанил пальцами по столу и со вздохом заключил: — Было безопасно до сегодняшнего дня. Но война пока не началась, мы должны успеть. Так

что следующей остановкой на нашем пути будет Итанский Регистрат.

— А что помешает Властителям отправиться за нами туда?

— Э-э! Не все так просто! Здесь, в Республике, они у себя дома. Каждый Властитель имеет удостоверение агента тайной полиции, причем подлинное — это дает им право распоряжаться и гражданскими чиновниками, и до некоторой степени военными… А в Регистрате — совсем другое дело. Там они будут такими же чужаками, как и мы. Итания, девочка, — совершенно особенная страна; без бумаг там и шагу не ступишь! Надо же, я как предвидел… Месяц назад купил у гравера два итанских паспорта, просто на всякий случай. От подлинных просто не отличишь, надобно только подогнать приметы.

С этими словами Шарлемань засунул в рот два пальца и оглушительно свистнул — так, что у Клариссы заложило уши. Некоторое время ничего не происходило; а потом в саду зашелестела трава, с верхушки завала посыпались осколки кирпичей, и в чистый круг съехало непонятное черное существо. Сперва девочке показалось, что это еще одна собака; только чрезвычайно приземистая и коротколапая; разум просто отказывался верить глазам. Перед волшебником стоял небольшой кожаный саквояж, наподобие докторского, — стоял на двух уголках, двумя другими ластился к ноге и приветливо вилял из стороны в сторону маленькой ручкой.

— Ну будет, будет! — добродушно усмехнулся Шарлемань и потрепал его, точь-в-точь как пса. — Успокойся и открой рот.

Саквояж распахнулся. Кларисса успела заметить ряд острых белых клыков, тут же деликатно втянувшихся за край крышки. Волшебник нагнулся, засунул руку едва ли не по плечо в пасть своего маленького монстра и принялся там шарить.

— Сия штуковина — плод смелого эксперимента, — пояснил он. — Крайне удачно все получилось. Мало того, что ее невозможно украсть или потерять, так она еще много больше внутри, чем снаружи. Только не спрашивай меня, как такое возможно; я вряд ли смогу объяснить в понятных терминах… Любой фокусник отдал бы за него правую руку… Так или иначе… Ага, вот и они!

На свет появилась пачка бумаг, перевязанная шпагатом, но девочка не обратила на них внимания. Саквояж поразил ее воображение: все хитроумные поделки отца казались жалкой пародией на невероятное существо, стоявшее перед ней.

— Стало быть, мой паспорт… — бормотал Шарлемань. — Рост ниже среднего, нос длинный, трам-пам-пам… Профессор естественных наук, преподаватель Республиканской Академии… Хм, какая ирония — меня скорее можно назвать профессором противоестественных наук; верно, Хуберт? Особые приметы — слепой. Так… А второй, насколько помню — рост высокий, глаза серые, волосы светлые… За исключением волос, все придется менять, причем кардинально… Да уж — забавно, очень забавно… Кларисса Квантикки, ау!

— Что? — вскинулась девочка.

— Очнись, пожалуйста. У меня документы на двух человек: один из них — профессор Густавус Виггарт, чудак и оригинал, второй — его ассистент и помощник Дабби Дэй. Тебе придется стать Дабби — высоким, нескладным и крайне застенчивым молодым человеком.

— Мужчиной?! — изумилась Кларисса. — Но я…

— Это все поправимо! — безапелляционно заявил Шарлемань. — Итак, ты готова?

— Постойте, нет, я…

— К такому нельзя быть готовым, это верно… — сочувственно покивал волшебник. В его руках откуда-то появилась трость с набалдашником в виде крупного прозрачного кристалла. Внутри него что-то было, но девочка не успела понять, что, — ибо проклятая штуковина, конечно же, оказалась N-лампой…

Глубокое синее свечение затопило пространство. Ноги и руки Клариссы, словно сделанные из воска, удлинялись и вытягивались. Подол платья задирался все выше и выше, воротник впился в горло, ткань начала потрескивать по швам… Но страшнее всего были перемены, происходившие с самим ее естеством. В загипсованной кисти на мгновение возникла резкая боль; и тут же исчезла — вместе с самой повязкой.

— Рука у тебя снова в полном порядке… Должен же быть хотя бы один приятный момент во всей этой истории, верно?

— Вы сможете превратить меня обратно? — жалобно спросило нелепое существо, еще минуту назад бывшее Клариссой, и тут же испуганно прикрыло ладонью рот: прозвучавший голос был совершенно чужим.

— Ну разумеется! — пожал плечами Шарлемань. — В крайнем случае, есть еще кое-кто, кому это по силам. У тебя ведь тоже магический талант, помнишь? — волшебник почесал кончик носа и добавил: — Надобно соорудить тебе какой-нибудь костюм. Открою маленький секрет: N-лучи позволяют мне видеть окружающий мир; не совсем так, как зрячие, но все же… Так вот, в этом детском платьице Дабби Дэй смотрится совершенно нелепо.

Кларисса с испугом и смущением разглядывала свои шишковатые коленки…

Несколькими минутами позже из увитых плющом ворот на улицу вышла небольшая, но весьма экстравагантная компания. Предводительствовал в ней невысокий и крайне самоуверенный господин в черном пенсне и с тросточкой; за ним уныло тащился нескладный долговязый юноша — а замыкал шествие толстый черно-белый пес, несший в зубах потертый саквояж.

— Что касается N-лучей, дорогой мой Дабби, — разглагольствовал слепой, — то людям нашей с тобой профессии всегда желательно иметь под рукой их источник. В то время как Властители пользуются весьма громоздкими и несовершенными лампами, зачастую даже не зная, как они устроены, я в свое время изобрел и опробовал на деле несколько миниатюрных конструкций… В конце концов наиболее успешными вариантами оказались часы и трость. Подумай сама… Э-э… То есть сам. Трость в наши дни является такой же деталью уличного костюма, как шляпа или ботинки; кроме того, я постоянно держу ее в руках и могу использовать в любой миг. Ну а хронометр всегда при мне, даже там, где трость принято оставлять: в гостях, например, или дома… Даже если я сплю, часы где-то поблизости — на туалетном столике или под подушкой…

— А кто изобрел самую первую такую лампу, господин Шар… То есть господин профессор? — ломающимся баритоном спросил юноша.

— История умалчивает об этом, Дабби. Некролампы появились незадолго до революции сразу в нескольких спиритических кружках — а вскоре после этого возникли и первые Властители. Ну, уж они-то постарались, чтобы все сведения об источнике их могущества были сокрыты во мраке тайны… Есть, правда, у меня одно предположение; собственно, всего лишь догадка, и тем не менее… Думаю, фамилия человека, впервые узревшего некросвет, была — Тролле… Очень уж многое это объясняет.