Девочка киллера
Шрифт:
В комнате было трое мужчин. Один, в мгновение оказался рядом и направил на меня автомат. Раздумывать времени не было… Натянул между ладоней струну с алмазным напылением для ножовок. Это специальное витое многослойное проволочное полотно с петлями на концах, к которым крепятся кольца для захвата.
— Не двигайся, или я буду стрелять! — заверещал он, остальные стояли, как вкопанные.
Набросил струну через его голову на шею, затем резко потянул назад по направлению к себе и одновременно с этим сделал шаг вперед с ударом колена в поясницу противника. Он падает на спину и я, не выпуская удавку из рук и не ослабляя хватки, делаю шаг
Раздался крик… Лина!
Двое бросились одновременно… Локтем засадил первому по нерву, в чувствительное место под мышкой. Прием работает безотказно. Вырубает противника на несколько минут.
Замахнулся на второго, всадил кулаком под рёбра и добавил по почкам. Порылся в карманах и, отыскав ключ от наручников, освободил испуганную девушку. Взял ее за руку и потащил к выходу, неизвестно, сколько ещё их осталось. Этих двоих не добил, времени не было…
Ногой распахнул дверь. В помещении стояли двое: метнулись синхронно к стоявшим у стены автоматам. Не дав им опомниться и перехватить инициативу, движением руки вогнал импровизированный шприц в сонную артерию противника, который соорудил из капиллярной ручки, иголки и кусочка ластика вместо пробки, чтобы яд не вытек прежде времени. Этот яд довольно примитивный. Его и ядом то назвать нельзя. Сутки настоять окурки в стакане с водой и всё! Известно, что при введение в тело человека никотин вызывает остановку сердца практически мгновенно.
Повернулся ко второму и по рукоятку вогнал стилет ему в ухо.
Здание огласилось завывающими звуками сирены, подхваченные динамиками. Сигнал накрыл все помещения. Видимо, кто-то из двоих очухался и забил тревогу.
— Лина, надо убираться! — проговорил, чувствуя, что она остановилась. Девушка хотела что-то сказать, это очевидно. — Потом, Лина! Не сейчас! — она затравленно вжалась в стену, заглядывая за мою спину. Резкий поворот и удушающий захват. Прижимая к себе, неизвестно откуда вынырнувшего парнишку, сгибом локтя. На скулах заиграли желваки, крупные капли пота стекали по его лицу. Крупный, зараза! Продление предсмертной агонии не входило в мои планы, поэтому, я сломал ему шею.
Человеческая шея сильная и гибкая, и если человек не будет застигнут врасплох, он автоматически напрягается в ответ на давление, делая его еще сильнее.
Единственный способ реально снять щелчок с шеи — это заставить жертву полностью захватить тело, а затем растянуть и повернуть её, пока она не сломается.
Но я использовал другой приём: бросил его на землю, и упал сверху на его шею.
Это фол в профессиональных смешанных единоборствах и запрещеный приём в профессиональной борьбе, потому что риск сломанной шеи слишком высок.
— Кто ты, Виктор? — Лина сидела на переднем сидении и смотрела перед собой. — Ты убил этих людей! Я хочу всё знать! — ее голос сорвался на крик, но она старалась держать себя в руках.
— Мы скоро приедем и я все расскажу, как и обещал.
— Ты обещал это до того, как меня похитили!? Теперь, я все видела своими глазами! Хочу, лишь, подтверждения! — она села вполоборота и не спуская с меня глаз, ожидала ответа.
— То, что ты видела… — я сделал паузу, — это что-то меняет?
— Я… Конечно, меняет! Я не знаю, что думать! Это какое-то безумие! Останови машину!
Притормозив на обочине, свернул в темный переулок.
— Я не просила останавливаться черти где! — воскликнула
— Я не собираюсь тебя убивать, Лина… — вышел из машины и, открыв дверь с ее стороны, подал ей руку. — Вылезай!
— Я хотела просто поговорить! Хотела знать… — она запнулась. — Что ты собираешься со мной делать!? — она обвела взглядом пространство возле машины и вдруг, неожиданно, ударив меня по колену, резко стартанула и побежала, выкрикивая: — Помогите!
Что ж ты творишь, глупая! Рванул за ней… Догнав, закрыл рот рукой и, не обращая внимания на ее попытки освободиться, потащил обратно к машине.
— Я не могу тебя отпустить, Лина! Ты слишком много знаешь!
Глава четырнадцатая
Ловким движением я поднял Лину на руки и пригвоздил к капоту. Она попыталась вырваться, но я закрыл ей рот жёстким поцелуем, а пальцы уже рвали ворот ее блузки. Девушка старалась укусить меня, продолжая бороться, но я, лишь, сильнее прижал ее к машине.
Едва я отлип от ее губ, как она стала поносить меня грязными ругательствами. Вцепилась ногтями в шею, пытаясь поцарапать кожу, но заглянув в мои глаза неожиданно затихла. Не знаю, что она ожидала в них увидеть: злость или ярость, но я придал своему лицу холодное, отрешённое выражение, желая показать, что она ничего для меня не значит.
Тогда она решила ответить мне тем же и превратилась в неодушевлённую куклу. Прежде я был с ней достаточно нежен и ласков, старался доставить удовольствие, теперь все было наоборот, я пользовался губами только для того, чтобы разбудить ее чувственность и животное желание. Я знал, как возбудить ее, знал все ее самые чувствительные места. Был уверен, что мне удастся преодолеть ее сопротивление и вызвать ответную реакцию.
Я прекрасно осознавал чего она добивалась — хотела видеть выход моей злости на неё, чтобы я сделал ей больно или ударил, чтобы дало ей надо мной моральное превосходство.
Зная, как чувствительны мочки ее ушей, я методично покусывал их, но она была словно неживая. Глаза холодны как озёрный лёд, заглянув в них цинично усмехнулся.
— Хорошая игра, детка. Но мы оба знаем, что ты чувствуешь на самом деле.
Руками сжимал ее ягодицы, задирая юбку, зубами скользил по вершинкам грудей. Она уже сама расстёгивала мою рубашку, а затем руки добрались до пояса. Вынув твёрдый член, принялась ласкать его руками. Быстро отодвинув полоску ее трусиков, толкнулся в неё. Оба одновременно вскрикнули. Такого я от себя не ожидал.
Она обняла меня ногами, притянув к себе плотнее и изогнувшись, приняла меня в себя. Целовала мою шею и плечи, и в порыве страсти, укусила меня.
Когда она начала реагировать на мои ласки, меня наполнило чувство торжества. Поначалу я хотел ее успокоить, отвлечь, потом разозлился на самого себя, что потакаю ее желаниям. Затем, захотел отомстить, бросив ее жаждущей любви, распалённой желанием, чтобы она, наконец, поняла, что все, что я говорю или делаю, нужно воспринимать, как истину, как нечто, не подвергающееся сомнению. Но все рухнуло, когда Лина сама стала ласкать меня. Слишком поздно уходить. Страсть, которую она разожгла во мне сжигала дотла, не оставляя места ничему другому. Я понял, что в этой схватке не будет победителей. Близость, затеянная из желания успокоить или отомстить за непослушание, превратилась в самое острое переживание в моей жизни.