Девочка, которая хотела петь
Шрифт:
На новогодней фотографии под елкой у меня одной получились черные ноги из-за неправильно поставленного света. Дразнила меня вся группа, я же восторгалась своей красотой, индивидуальностью и смелостью быть самой собой. Я смеялась вместе со всеми и открыто говорила: «Да-да, они получились черные».
Каждый день я приходила в новом платье, моя бабушка умела шить совершенно все. Папа приносил с охоты лисьи и заячьи шкуры, а бабушка шила из них шубы и шапки. У нас были свои кролики, из которых маме сшили шикарную шубу. На тот момент шуб ни у кого в городе не было, и шуба моей мамы, конечно, злило население. Бабушка хотела, чтобы мы всегда выглядели самыми модными. Мама никогда не просила одежду,
Мама разрешала мне менять платья каждый день, несмотря на то, что к концу недели ей приходилось много стирать. Она считала, что лучше пусть она лишний раз постирает, чем кто-то отнимет у меня те радости, которых не было у нее в детстве. Тетя Нина из Минска сказала мне, что настолько часто менять одежду нельзя, и объяснила, как маме приходится много стирать. Я решила последовать ее совету и беречь маму.
Моя мама была молодым директором и любила во всем порядок. Для меня был выделен стульчик, и перед сном я должна была аккуратно вешать на него свою одежду. Больше всего я любила сидеть по-турецки, что жутко беспокоило родных. Когда меня наказывали, я всегда уходила плакать и думала, как объяснить им произошедшее, чтобы они меня поняли. Бабушка за обеденный стол садилась с ремнем и следила, чтобы я все съедала. Мне с каждым разом хотелось есть все меньше. Мама же никогда нас не ругала, она просто садилась плакать, и мы с сестрой сразу все понимали.
Я очень любила с бабушкой ходить в гости, где всегда были интересные взрослые разговоры и новый интерьер русской избы. Это было интереснее кукол. Так я очень много узнавала нового, но все, что слышала, никогда никому не рассказывала и ни с кем не обсуждала. Помню, как бабушка боялась меня водить к зубному, потому что там я кричала на всех и начинала командовать. Врачи же вместо того, чтобы договориться спокойно, угрожали. Это были настоящие пытки – вылечить зубы.
Бабушка записывала меня с сестрой в различные кружки. Сестру отдали на танцы, я же еще была мала для них. Я ходила на лепку, плетение из бересты и вязание крючком. У бабушки были крепкие нервы, так как я с детства ставила условия, чего хочу, а чего нет. Бабушка все терпела, но до поры. Мама учила меня вязать на спицах, а я ее – крючку.
Еще в четыре года бабушка впервые вывела меня на сцену. Мы пришли с ней на праздник в дом культуры, где на сцене, помимо выступлений, проходили и конкурсы. Я закричала бабушке, что хочу участвовать. Она быстро взяла меня за руку и отвела на сцену. Она стояла у сцены и следила за происходящим. Ее глаза были наполнены добром и любовью, она хлопала в ладоши и кивала головой. Рядом с ней я ничего не боялась.
Как-то бабушка стала поковать чемоданы, они с моей сестрой собрались в Минск. Я сказала: «Я тоже очень хочу, пожалуйста, бабушка». Но меня они взять не могли, я была маленькая для полета на самолете, и бабушке было бы тяжело с нами, к тому же они везли еще и собаку. Мне пришлось ждать своего первого полета еще более пятнадцати лет. Бабушка вскоре заболела и часто ездила в соседний большой город Иваново на операции. Она боролась с раком, а я даже не знала, что от него умирают. Дома бабушка никому не говорила о болезни и всегда была жизнерадостной, пусть даже часто и с лысой головой. Перед отъездом она писала на бумаге количество палочек, сколько ее не будет дома, а я зачеркивала каждый день по одной и всегда знала, сколько оставалось ее ждать.
В шесть лет я перестала любить играть в куклы уже навсегда. Я увидела, что в жизни есть более интересные вещи, которые предстоит познать. Спорт и спортивные игры я никогда не отменяла, ибо уже тогда осознавала их пользу. Моей сестре и всей компании было по одиннадцать лет, а мне шесть. У них появлялись новые интересы,
Помимо частного дома и дачи, на поле у нас были свои посадки картошки. В конце лета мы собирали картошку в поле. Обычно успевали за два выходных, но, когда я видела всю эту картину, которая, конечно восторга не вызвала, то собирала еще быстрей, чтобы скорее отдыхать. Каждые полчаса я спрашивала, сколько осталось, виден ли край, и двигалась быстрее других. Мне хотелось взять на себя всю ответственность, вплоть до быстрой транспортировки, но, увы, машину я водить не умела. Хотя, конечно, папа учил уже и этому, но он хотел, чтобы у меня с сестрой было детство. Дома и на даче дела обстояли куда лучше, мы собирали лишь несколько ведер урожая, рыхлили грядки и бегали с лейкой поливать.
Всей семьей мы выезжали собирать сено с полей для домашнего скота. Это были счастливые моменты. Я до сих пор помню запах сена, теплую погоду и тишину с жужжанием стрекоз. Еще я любила ездить в лес собирать ягоды, боясь наступить на змею. И в этом деле мне хотелось собрать ягод больше всех.
Однажды я без спросу вскопала в огороде участок земли, посадив на нем цветы и сама сколотила маленькое ограждение. Я ухаживала за ними каждый день. До сих пор существует эта клумба, только теперь о ней заботится мама. Как-то утром, выйдя гулять, я услышала чириканье воробья, который не мог летать, и принесла его домой в надежде вылечить, чтобы он снова полетел. Я рассказывала родителям о его предстоящем красивом полете, но воробей умер, и мы с папой его похоронили.
Новый год, как и в любом доме, был особенным праздником. Утром всегда лежали под елкой подарки – и пусть это самые обычные две маленькие игрушки, но от того, что они были подарены с большой любовью, я всегда принимала их с благодарностью. В новогодние дни мы с сестрой пересматривали все сказки, с соленым огурцом, рыбой и запивая морковным соком. Рыбу ловил дедушка Саша, мамин отец, и мы с нетерпением ждали ее. Всей семьей мы смотрели «Песню года», а папа приносил магнитофон и записывал меня. Сестра не любила это занятие. Я всегда привлекала маму и там, где не знала слов, говорила: «Дальше что там, мам?!» Она подсказывала слова, а я пела. Позже я научилась записывать себя сама и не только по праздникам. В тот момент, когда я пела, скажи мне, что я самая безумная, я бы расхохоталась, мне было весело, я была счастлива. Уже тогда я прочувствовала, какую надо иметь стрессоустойчивость, чтобы не останавливаться.
В нашем доме был второй этаж, куда мы приглашали друзей. Именно там я любила крутить пластинки, настраивать звук на проигрывателе, представляя себя в роли диджея или аранжировщика. Я любила играть на пианино, которое так и не смогла освоить, так как надо было учиться. Любила стучать по банкам ложками. На втором этаже дома мы с сестрой учили английский язык. Она любила читать «Войну и мир», а я – слушать ее чтение и рисовать открытки родителям с надписью: «Будьте вместе всегда».
С сестрой мы любили смотреть сериал «Элен и ребята» и сделали себе из досок мужчин, чтобы соответствовать актерам. Сестра была старше и более зависима от сериалов, я же смотрела на них спокойно. Наша компания друзей увеличивалась с каждым днем, и, конечно, чтобы к кому-то попасть в гости, мы лазили и через окно. Одну из старшеньких девочек я постоянно просила прокатить меня по соседним улицам на велосипеде, где мы обретали новых друзей. Я была очень счастлива, когда в моей жизни появились новые люди.
Конец ознакомительного фрагмента.