Девочка ректора
Шрифт:
– Я ведь советовал беречь этот ценный инструмент, – слегка подался вперёд, теснее прижимая к себе девчонку.
Под тяжестью моего тела с ее губ сорвался стон, заставивший вновь ощутить сладостное предвкушение. Хороша, чертовка…
Кажется, достаточно смутил ее, чтобы стереть с милого личика обвинение.
Мое самодовольство сменилось растерянностью, когда девочка вдруг снова самонадеянно коснулась
Что она себе позволяет? Без дозволения трогать Высшего, где это видано?
Стоило бы проучить негодницу, но… я не могу оторваться… Не хочу, чтобы она останавливалась…
Ощущение, словно кровь в жилах закипела, а по венам заструилось электричество, ища спасительный выход от переизбытка доселе неведомых чувств.
– Слишком горячий, – невнятно пробормотала пианистка. – Лёд тает. Ещё эти искры повсюду… Так красиво…
Только теперь я заметил, что сила снова вышла из-под контроля, заставляя меня искриться.
Какого черта?
Не успел я задуматься о предполагаемых причинах своих перебоев, как в миг потух, когда хрупкое тело вдруг обмякло в моих руках.
Нет-нет… почему именно сейчас?
Черт! Хочу эти эмоции… тело… и душу.
Желаю заполучить ее всю!
Эта диковинная птичка просто обязана стать моей, даже если придётся принудить ее…
В третий раз за сегодня я открыла глаза.
Белые стены и стерильная чистота. Медпункт. Это место я отлично знала.
Для неудачницы вроде меня, подобное место было вторым домом. С уровнем моего везения, что ни день, то вывих или перелом.
Но лавина на меня ещё не сходила.
– Проснулась? – послышался знакомый голос. – Доброе утро, конфетка, – усмехнулась медсестра.
– Не доброе, Трини, – бормотала я, усаживаясь на кушетке, – раз я снова здесь в качестве пациента.
– Я не раз предупреждала, чтобы ты была более осмотрительной, куколка, – отчитывала меня женщина. – С твоей удачей, пора бы уже научиться быть осторожнее.
– На пару опаздывала, – рассеяно оправдывалась я.
– Ну и что, успела? – иронично подметила Трини. – Лучше опоздать, но прийти целой и невредимой, чем оказаться погребенной под грудой снега и льда упавшего с крыши.
– Мужчина! – я принялась хаотично озираться по сторонам в поисках маньяка-спасителя. – Он ушёл?
– Не знаю о ком ты говоришь, тебя принесли мальчики-зайчики с хореографического. Сказали, что ректор велел доставить тебя в медпункт.
– А тот, кто меня спас, – судя по слою снега, лежавшего на плечах
– Ректор? Думаю, у него и без тебя хлопот хватает, конфетка. Не будет же он с каждым бестолковым ребёнком возиться? – недоумевала Трини.
– Причем тут ректор? – возмутилась я, вскакивая на ноги, и едва не завалилась обратно на кушетку.
– Тише-тише, куколка, – тут же подскочила ко мне медсестра. – Не стоит так резко вставать, у тебя давление низкое, чего доброго снова в обморок шлёпнешься, – женщина насилу усадила меня обратно. – Ребятки сказали, что тебя спас ректор. Что значит «причём»? – терпеливо объясняла она.
Померещилось что ли? Я же точно видела того маньяка из клуба. Он ещё нёс всякую чепуху, мол вкусная?
Точно бред какой-то.
В затылке запульсировала боль, напоминая, что я нехило приложилась головой об стену.
Вот видимо и привиделось…
– Не трогай ты голову! – снова отчитала меня медсестра. – Я обработала рану, ничего серьезного, но не советую тыкать в неё пальцами.
– Простите, – я виновато потупила взгляд: – Я уже могу идти? У меня ещё куча дел…
– Бедная девочка, – покачала головой женщина. – Тебе надо отдохнуть. Ты в обморок упала от переутомления.
– Мне некогда, – грустно усмехнулась я.
Сердобольная медсестра вдруг обняла меня:
– Ой-ей-ей. Ты же ещё совсем ребёнок. А при живых родителях – сирота.
– Да ну вам, – я попыталась выкрутиться из ее объятий. – Не ребёнок уже, двадцать лет как-никак. Родители пусть свою жизнь налаживают, у меня тетя есть.
– Эта мегера? Тоже мне, тетя. Мачеха Золушки по сравнению с ней посланник доброй воли. Если бы я могла, забрала бы тебя к себе.
– Не жалейте, – выдавила я, проглотив ком в горле, – нельзя жалеть…
– Да поняла я, поняла, – Трини высвободила меня из своих объятий. – Нельзя жалеть, не то расплачешься. Не жалею тебя, довольна? – женщина утёрла невидимые слёзы. – Ругаюсь. Говорю просто, люди какие-то гадкие пошли. А ты бестолковая. Позволяешь ездить на себе. Нет бы ушла в общежитие, так хоть времени поспать оставалось.
– Время поспать бы оставалось, а вот место – нет. Кто ж меня пустит в общежитие после ночной работы. Да и боюсь, там кто-нибудь быстро донесёт о том, где я работаю.
– Ну, ты же не простигосподи там, костяшечками своими не светишь, а высокое искусство, так сказать в массы продвигаешь.
Я покачала головой:
– Вы же знаете: Академическому кодексу нет разницы, чем я там занимаюсь. Работа в сомнительных заведениях запрещена и грозит отстранением от занятий, а меня, как старосту курса и вовсе, скорее всего, отчислят, в качестве наглядного примера остальным, чтоб неповадно было.
– Так бросай свою работу. Поищи другую!
– Думаете просто? Город переполнен талантливыми студентами, на каждое рабочее место с десяток кандидатур.