Девочка с перчиками

Вильмонт Екатерина Николаевна

Вы вообще далеко не все обо мне знаете… Вот, к примеру, Яна спросила меня, почему я бросил живопись? Я наболтал какой-то чепухи, а на самом деле… Я сейчас вам признаюсь…

Все с удивлением на него уставились.

— Мама и Тимка знают, что я одно время подался в Заполярье, меня безумно волновали полярные сияния, безумно хотелось их писать… У меня был такой цикл — Полярные сияния! Я встретил там одну женщину… Нет, ничего такого, она мне в матери годилась, но это была фантастическая женщина, уникальный специалист по этим самым сияниям. Она предсказывала, вернее, прогнозировала с поразительной точностью эти сияния и магнитные бури. Ученый с мировым именем и вообще мировая тетка! Мы с ней подружились, она рассказывала

столько интересного… Я иногда помогал ей чем мог, сопровождал ее с ружьем, когда в округе появился белый медведь… И однажды она взяла меня на метеостанцию недалеко от полюса и там мы увидели такую картину… Это полярное сияние было темно-красным, ну, цвета запекшейся крови, что ли… Невероятно! И вдруг чувствую, меня подташнивает… И она говорит, Миша, что-то меня тошнит. Вот по сей день и не знаю, отчего тошнило. Но я не к тому… Я загорелся написать это сияние… И не смог… Тот цикл у меня был неплохой, все мурманские говорили, что у меня получается, а с красным — ничего не вышло. И моя ученая старшая подруга сказала: «Миша, ну его в задницу, это красное сияние. А то, неровен час, с ума спятишь…» Понимаете, там был такой цвет… Я никак не мог его передать… долго мучился, а потом и вовсе решил забросить живопись. Какой я художник, если цвет передать не могу… Я это ощущал, как свое поражение, потому и не рассказывал.

— А как писатель, словами, можешь этот цвет описать? — спросил Тимофей.

— Ну, пока нет… Но и пробовать не буду, а то оно опять меня из колеи выбьет!

— Но ведь в точности передавать цвет дело не писателя, а художника… — подала голос Яна.

— Янка, я люблю тебя! — воскликнул Миша.

Странно, почему Миша только сейчас рассказал о своих планах? Он боялся, что я начну его отговаривать, удерживать? Но он ведь и матери ничего не сказал, и даже лучшему другу? Он кажется таким открытым, как на ладони, а там столько под спудом… И даже эта история с полярным сиянием… Ведь буквально сегодня утром мы говорили о том, почему он бросил живопись… А может, он просто тогда еще не придумал эту красивую историю с красным полярным сиянием? Он ведь писатель… Мог сочинить… Мой вопрос натолкнул его на воспоминания и он выдумал все? Но даже если выдумал, история получилась отличная, совсем не банальная… Он очень талантливый человек… Правда, в иных случаях столь многоодаренный человек остается дилетантом во всех областях, но, кажется, это не про Мишу… Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что писатель он талантливый и ему наверное необходимо такое вот путешествие… А что, может, я и вправду смогу полететь к нему в Австралию? Продам какую-нибудь цацку Олега и полечу! Увижу его после долгой разлуки и сразу все пойму… Просто мне дается такое испытание… И это прекрасно!

Надо только будет держаться подальше от Яны, принял решение Тимофей. А то соблазн слишком велик, хотя она, скорее всего, просто пошлет меня. А я не хочу! Меня и так уже жена практически послала куда подальше, старается не спать со мной под разными предлогами… Ну что ж, я живой мужик, мне нужна баба, завтра же позвоню Гене, она славная, кажется, неровно ко мне дышала, но пока работала в нашей фирме, для меня это было табу, а сейчас… Она хорошенькая, аппетитная, чем черт не шутит! И не стану я зариться на чужое, еще чего!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Прошло два месяца. Миша давно уехал. Тимофей иногда звонил Нелли Яковлевне, узнавал от нее о Яне, но сам ни разу ей не позвонил. Зачем? Если ей что-то понадобится, она сама меня найдет. Он действительно завел легкий романчик с Геней. Она была мила во всех смыслах и очень рада. Вот и славно! Юля по-прежнему пропадала у своего Леонтия, с упоением обставляя его квартиру. В газетах и в Интернете муссировалась странная новость: писатель Леонтий Зной получил европейскую премию «За воплощение идей гуманизма

в литературе». Формулировка была столь расплывчатой, а премия столь малоизвестной, что интерес к этому событию довольно быстро иссяк, однако Леонтия теперь в телевизионных программах непременно представляли: «Лауреат европейской премии «За воплощение идей гуманизма в литературе»«, чем он со скромной и смущенной улыбкой страшно гордился. И даже закинул удочку в разговоре с коммерческим директором издательства, нельзя ли ему уже жениться официально, однако ему сказали, что пока лучше воздержаться, до истечения срока договора. Но Юля была готова ждать! Не женщина, а настоящее сокровище!

— Тимофей Борисович? — спросил незнакомый женский голос. Номер не определился.

— Да. Я.

— Тимофей Борисович, вас беспокоят из больницы.

— Что случилось? — перепугался Тимофей. — Что-то с мамой?

— Да нет, это не мама. Ночью к нам доставили женщину без сознания, с травмами, без документов. Но у нее в кармане лежала ваша визитка. Женщина лет тридцати, высокая, худая, волосы русые, стриженые… Вам это о чем-то говорит?

— Кажется, да! Я сейчас же приеду! А где ее нашли?

— Не знаю. Похоже на ограбление. Ее ударили по голове, кажется, все обойдется, но она без документов, кто, что, милиция ничего не знает…

— Еду!

Господи! Неужто это Яна? Но что с ней могло случиться? Впрочем, такие истории сейчас вовсе не редкость. Сердце больно щемило. Бедная, такая хрупкая, одинокая…

В больнице его сразу провели в палату.

Это действительно была Яна. Под глазами два огромных синяка, на повязке проступила и запеклась кровь.

— Яночка! — прошептал он. Она не пошевелилась. — Это что? Кома? — спросил он уже в коридоре.

— Да нет, — врач начал что-то объяснять, но тут в коридор выглянула медсестра.

— Наша больная глазки открыла.

Тимофей с мольбой взглянул на доктора.

— Пустите меня к ней?

— Идите, — пожал плечами доктор, — а мне надо в милицию сообщить, что она очнулась. Дело-то уголовное.

— Бросьте, доктор, они же ничего не найдут, а ее замучают, — и Тимофей, не долго думая, достал бумажник.

— Что за дела! — поморщился доктор — А вдруг найдут? Одним бандитом меньше будет. И потом это моя обязанность. — Но деньги все же взял.

— Ну, вы идеалист! Ладно, я прошу — дайте мне сперва с ней поговорить, а там посмотрим. Полчаса ведь роли не играют, правда? Она же могла прийти в себя на полчаса позже?

— Это да. Ладно. Только сперва зайду я, я должен ее осмотреть.

— Осмотреть — это я понимаю, а звонить ментам не к спеху.

Доктор вошел в палату. Появился он минут через десять.

— Идите к ней, но даю вам пять минут, она совсем слабенькая, потом загляните в ординаторскую, я скажу, что завтра надо привезти.

Глаза у Яны были закрыты.

— Яночка, вы меня слышите?

Она открыла глаза. В них отразилось безмерное удивление.

— Тимофей, вы? Откуда?

— У вас в кармане завалялась моя визитка, вот мне и позвонили. Что с вами случилось, Яна?

— Меня… ограбили.

— На улице?

— Да… То есть нет… Я не знаю…

— Вы ничего не помните?

— Я все помню… Кажется… Я вышла из банка, села в машину…

— В свою?

— Нет. В дяди Гришину… А потом очнулась уже здесь…

— Вас ударили по голове. А кто такой дядя Гриша?

— Григорий Иванович, ювелир… Он нашел покупателя на наследство Олега… Я взяла коробку из ячейки, села в машину.

— Господи, какая нелепая женщина! Почему вы не позвонили мне? Мы же договаривались.

— Мне было неудобно. И потом дядя Гриша свой человек. С ним, наверное, тоже что-то плохое случилось… Тимофей, умоляю, позвоните тете Рите…

— А кто такая тетя Рита? Жена дяди Гриши?

— Ну, вроде… — И Яна продиктовала ему номер телефона.