Девочка у моста

Это произведение – художественный вымысел автора. Имена, персонажи и события целиком и полностью являются плодом его воображения.

Молодой человек шел на запад по улице Скотхусвегюр. На мосту через озеро Тьёднин он остановился и, заметив в воде куклу, облокотился на перила.

Мост выгнулся изящной аркой там, где, сужаясь, озеро вытягивалось к парку Хлёумскаулагардюр, что раскинулся на его южном берегу. Молодой человек стоял на самой высокой точке моста. Уже спустился вечер, так что прохожих почти не было. Одна-единственная машина, пересекая мост, несколько замедлила ход, а потом издала разорвавший тишину рык и скрылась в темноте. Еще ему показалось, что кто-то двигается вдоль улицы Соулейяргата, а потом мимо него, не поднимая головы, проскользнула фигура в плаще и шляпе. Опершись локтями на парапет, мужчина посмотрел в сторону ресторана «Идноу» и центра Рейкьявика, а затем перевел взгляд дальше – туда, где в сумерках вздымалась к небу гора Эсья [2] , величественная и неколебимая. Над ней, словно в сказке о тридевятом царстве, сияла луна. Когда он опустил глаза, его взору вновь предстала покачивающаяся на поверхности воды кукла.

Был в этой сцене некий лиризм, пробудивший в поэте, каковым молодой человек и являлся, самые разнообразные мысли. Он достал из кармана куртки блокнот и авторучку, которые всегда были при нем в его одиноких прогулках, и стал записывать фразы о потерянной невинности, мимолетности детства и о воде, которая порождала жизнь, но обладала и разрушительной силой. На обложке блокнота в кожаном переплете красовалось позолоченное теснение – цифры 1961, а его страницы содержали размышления молодого человека, который медленно, но неотступно продвигался вперед по своей литературной стезе. В его активе уже были стихотворные произведения, которые он, однако, пока не решался представить на суд издателей. Больше всего он боялся, что его творчество подвергнут жесткой критике, или даже отвергнут, а поэтому старался довести до совершенства каждое четверостишие, как, например, сейчас, когда у него рождались новые строчки о скоротечности бытия.

Он подумал, что это наверняка какая-нибудь девочка, переходя через Тьёднин по мосту, уронила куклу в воду и не смогла ее оттуда достать. Это соображение молодой человек тоже занес в свой блокнот, пытаясь облечь в слова вечернее безмолвие и огни города, что отражались в водной глади. Он перевел взгляд на островок посередине озера, который по весне захватывали крачки. Теперь птицы молчали, как и ночь, что накрыла город своей вуалью, – именно это предложение он и записал в свой блокнот. Затем он перечеркнул слово «ночь», заменив его на «сумрак». А потом вычеркнул и его и нарисовал какие-то каракули над словом «вуаль». Снова написав «ночь», он попробовал вместо фразы «накрыла город своей вуалью» вставить «разбила над городом свой шатер», но констатировал, что и так тоже не пойдет.

Засунув ручку и блокнот обратно в карман куртки, мужчина собрался было продолжить свой путь, но тут ему в голову пришла мысль достать куклу из воды и положить ее у парапета, на случай если девочка вернется сюда в поисках любимой игрушки. Спустившись к берегу, он сделал попытку дотянуться до куклы, но у него ничего не вышло, поскольку она оказалась слишком уж далеко. Тогда молодой человек снова прошелся вверх по улице, оглядываясь по сторонам и пытаясь обнаружить какое-нибудь приспособление – палку или прут – чтобы подцепить им куклу, но ничего подходящего для этой цели не увидел.

Оставив свое намерение, он направился вдоль Скотхусвегюр в сторону кладбища Хоулаветлир. Именно в окружении крестов и эпитафий он нередко находил вдохновение для творчества. Пройдя несколько шагов, мужчина заметил у себя под ногами как раз то, что ему требовалось, – корягу, подняв которую, он вернулся к мосту и опять спустился

на берег. Ему удалось зацепить куклу корягой, но притянуть ее к кромке воды никак не получалось. Молодой человек снова и снова пробовал поддеть игрушку изогнутым концом импровизированного гарпуна, но ни одна попытка не увенчалась успехом. Когда он в очередной раз собирался отказаться от своей идеи, кукла наконец тронулась с места, однако вопреки ожиданиям лишь отплыла еще дальше под мост. Поглядев на нее с пару мгновений, молодой человек стремительно взбежал на дорогу, пересек ее и опять спустился к озеру на противоположном берегу. Кукла как раз проплывала мимо, и он не замедлил выхватить ее из воды.

На видавшей виды игрушке было потрепанное платьице, глаза ее могли закрываться и открываться, а губы были разомкнуты. Он нажал ей на живот, и кукла издала негромкий звук, имитирующий плач. Шевелюра у нее была спутанная, а кое-где наблюдались проплешины на месте бывших там некогда прядей волос. Молодой человек снова нажал ей на живот, и из кукольных глаз покатились струйки воды, словно игрушка вдруг дала волю слезам.

Он стоял неподвижно, направив взгляд на южную кромку озера, и только тут заметил, что у самой поверхности воды плавает еще какой-то предмет. В первый момент он подумал, что это обман зрения, но присмотревшись получше, тотчас отбросил куклу и прыгнул в озеро. Вода доходила ему до подмышек и, преодолевая ее сопротивление и не чувствуя холода, он устремился по дну водоема к предмету, который привлек его внимание. Всего через несколько секунд он оказался с ним рядом, и, вцепившись в него руками, рывком поднял из воды. Его подозрения оправдались.

В состоянии глубокого шока молодой человек выбрался на сушу и лишь тогда окончательно осознал, что обнаружил в Тьёднине тело девочки, которая упала в озеро и утонула.

Сама не зная почему, Эйглоу чувствовала себя на дне рождения не в своей тарелке. В двухэтажном особняке собралась целая куча детей и взрослых – среди них все без исключения одноклассницы, которым было по двенадцать лет, и даже три одноклассника, хотя мальчиков на девчачьи дни рождения обычно не приглашали. Энергичные кузины именинницы выступали в роли массовиков-затейников, руководя детьми, играющими во все мыслимые игры: от лото до пряток и догонялок в огромном саду. От изобилия угощений разбегались глаза: газировка, попкорн, пирожные и конфеты – ешь сколько влезет! А еще у родителей виновницы торжества имелся проектор и пленки с американскими мультиками, так что и в зрелищах недостатка не было.

Казалось бы, всего этого должно хватить, чтобы и Эйглоу веселилась вместе со всеми, но что-то ее сдерживало – возможно, сама атмосфера. Раньше бывать в таких богатых домах ей не приходилось, и она с трудом могла оторвать взгляд от всей этой роскоши. На стенах были развешаны огромных размеров картины, а в углу гостиной сиял своими изгибами черный рояль. Вся обстановка выглядела новой – казалось даже, что белые кресла и диван только-только привезли из магазина и на них еще никто не успел посидеть. Ворс расстеленного на полу белоснежного ковра был таким густым и пушистым, что ноги Эйглоу буквально в нем утопали. В доме также имелся телевизор с выпуклым экраном и кнопками, о назначении которых можно было только догадываться. Никогда раньше такого аппарата Эйглоу не видела и из любопытства провела рукой по выпуклому стеклу, когда в дверях появился хозяин дома и с улыбкой попросил ее этого не делать, чтобы не заляпать пальцами экран. Девочка находилась в гостиной одна – там никаких игр не устраивали.

Она подумала о своей маленькой и темной квартирке в цокольном этаже, где в кухне из крана вечно капала вода, а окошко находилось так высоко, что если хотелось поглядеть из него на улицу, приходилось забираться на стул. Там и в помине не было никакого ворсистого ковра, а лишь потертый половик. Мама Эйглоу с утра до ночи работала на рыбокомбинате, и на столе у них кроме рыбы редко что появлялось. Чем занимается папа, она так до конца и не понимала – знала только, что он зачастую выпивает, а мама его за это стыдит. Эйглоу было жаль, что так происходит, потому что папа у нее был добрый и, несмотря ни на что, они с мамой любили друг друга. Дочку он никогда не обижал, помогал ей с уроками и читал сказки – правда, потом мог сутками не появляться дома, а мама не находила себе места, потому что понятия не имела, куда он запропастился.