Девочка, я тебя присвою. Книга 2
Шрифт:
«Привет. Я нормально. Ты как, Крис? Давно от тебя не слышно ничего. А насчет дела: для тебя все, что угодно» — прочитала я сообщение от Вити. Он ответил.
Нужно доиграть спектакль до конца, раз уж я его затеяла.
Хотя бы для родителей и Динки, чтобы не думали, что мне есть дело до Ветрова.
«Может, встретимся с тобой? Обсудим как раз детали» — написала я в ответ, и Витя согласился.
Что ж, этот вопрос, кажется решен тоже…
Весь день прошел как в тумане и на нервах. Я бы и сама с удовольствием
«Заболеть», что ли…
Домой как доехала даже и не помню. Компания Динки мне не добавила радости и веселья.
До самой темноты провалялась на своей кровати, обильно поливая подушку слезами и ощущая себя бесконечно несчастной.
От человека, с которым мне было тепло, я сегодня сама отказалась.
Мои грустные думы прервал стук в дверь.
— Кристин, — позвала меня Динка, и я резко обернулась. Чего она пришла? — Тебя отец зовет. Сказал, есть важный разговор.
— Хорошо, я сейчас буду, — ответила я и встала с кровати. — Иду.
Внизу меня действительно ждал Владимир. Его вид сразу же заставил мое сердце сжаться — что-то случилось. У него лицо было серое и потерянное. Никогда таким его не видела…
— Добрый вечер, — подошла я к нему, чувствуя внутри все больше нарастающую тревогу. Неужели нас с Архипом все-таки сегодня видели? — Вы хотели поговорить?
— Сядь, — указал он на диван, оставив все вежливости на потом.
Я присела на край дивана и ждала, что он скажет дальше.
— Кристина, беда случилась, — сказал он, вплетая пятерню себе в волосы. — Нины, твоей мама… Ее больше нет.
12
— Как это? — захлопала я глазами. На уши словно подушки положили, я слышала свой голос словно из банки.
Да нет, не может быть. Владимир, наверное, что-то другое хотел сказать, или я его не так поняла.
Не может быть, чтобы моей мамы не стала. Она же всегда была… Куда она вдруг делась?
— В перерыве она пошла в магазин. На переходе на полной скорости ее сбила машина. К сожалению, довезти до больницы скорой ее не удалось… Похороны послезавтра, — говорил мне отчим.
Он сам очень нервничал.
А я так и стояла и хлопала глазами, отказываясь принимать страшную правду.
Как же так? Как может быть, чтобы молодая женщина вдруг… Чтобы ее вдруг не стало.
— Похороны? — повторила я непослушными от нервов губами.
Это единственное слово, которое заставило меня вникнуть в сказанное Владимиром.
Он не шутит. Он говорит о смерти. Мама не уехала куда-то очень далеко и надолго, ее собираются предать земле…
— Да, — кивнул он смотря в палас. — Надо крепиться и готовиться. Но сил нет… Я поручу помощникам подготовку. Мы должны проводить ее достойно.
Понимание волной захлестнуло меня.
Мамы больше нет.
Глаза закатились, я ощущала как обмякло мое тело и куда-то завалилось.
Наступила темнота.
Неделя прошла как в тумане.
Врачи, успокоительные…
Слезы, боль, бессонница…
Что ела в последний раз и когда — я не помнила.
В голове сидело лишь одно — что я виновата перед мамой.
Надо было ее в тот день никуда не отпускать.
Надо было уговорить ее не ходить в тот день на работу…
Глупые мысли, конечно.
Ни в чем перед мамой я виновата не была, но наверное любого человека, который потерял близкого, гложут такие мысли.
А еще на сердце был камень от того, что мы с мамой в последнее время так мало общались. Какая бы она ни была, даже с изменившимся поведением, она оставалась моей мамой, и вообще — просто была. А теперь…
Теперь я осталась совсем одна, и мне страшно жить в этом доме.
Спустя дней десять после того, как мы проводили маму, я все еще лежала часами и смотрела в стенку, но уже не плакала так много.
Я стала постепенно возвращаться к жизни.
Мир не исчез, жизнь продолжается, и мне тоже надо продолжать жить в этом мире.
В школу я, конечно, же не ходила, но стала спускаться вниз чаще — чтобы поесть или посидеть в саду возле фонтанчика, который установил мамин муж. Пафосно, но он приятно журчал. Меня это успокаивало.
В очередной такой день я снова вышла подышать в саду, а когда вернулась внутрь, столкнулась со взглядом синих глаз и меня перетряхнуло.
— Архип… — прошептала я одними губами.
— А, ты? — обернулся он и лениво смерил меня равнодушным взглядом. — Привет.
— Привет. А ты здесь зачем?
— К Динке пришел.
— А-а… Ясно.
Значит, он к ней вернулся? Они решили возобновить отношения?
Впрочем, какая мне сейчас разница. Меня в самом деле мало что и волновало — слишком много успокоительных я принимала сейчас. Все, что говорили мне в этот период, словно лишь проходило по краю сознания и не достигало цели.
С лестницы спустилась сияющая Дина.
Ее смерть моей матери не столь тронула, оно и понятно. Хотя ее отец действительно горевал и на работу неделю не ходил. Тоже как я лежал все, не ел и смотрел в стенку.
А вот Динке было на наше горе совершенно плевать. Ей было жаль отца, и она ухаживала за ним, но когда сводная сестрица смотрела на меня, то в ее глазах был только холод и безразличие к моей боли. Но я и не ждала от нее участия, потому и не переживала по этому поводу. А может, мне не давали переживать препараты, которые я сейчас принимала по настоянию врача, которого пригласил Владимир к нам на дом, чтобы он помог нам обоим пережить это.