Девочки.Дневник матери
Шрифт:
Всё как прежде: сидит надутая, мается, раздумывает и, наконец, — о счастье! — надевает синее платье с красным поясом. Долго расхаживает по комнате с убитым видом.
— Мне не нравится это платье, — говорит она с тоской. — У него нет воротника, я не могу без воротника.
Мы долго хором убеждаем ее, что платье славное, а отсутствие воротника даже украшает его. Кажется, всё в порядке. Но вот я слышу шорох. Оборачиваюсь: Галя снова — в четвертый раз! — переоблачается, надевая юбку с белой кофтой.
Может, в этом нет ничего страшного, но я почему-то зверею. Мне противно, что из-за таких вещей можно дуться, злиться, огорчаться. Я сначала думала, это кокетство — куда ни шло! Но это не кокетство, это какая-то блажь, истерика.
3 мая 48.
Саша, в трамвае, глядя в окно:
— Когда я еду на трамвае, я замечаю, что земля действительно вертится.
Саша:
— Мама, я все-таки думаю, что ты любишь меня больше Гали.
— С чего ты взяла?
— Ты меня чаще ласкаешь.
— Маленьких всегда больше ласкают, чем больших.
Саша (подумав):
— Да, правда… Вот папу ты редко ласкаешь — всего полраза в день!
5 мая 48.
«Ты никогда больше не распахнешь дверь настежь: по ту сторону ее, может быть, сидит на корточках маленький человечек.
Ты будешь рассчитывать все твои жесты и сдерживать твои порывы. Поменьше пылкости и побольше силы!
Ты будешь реже смотреть в небо: тебе придется постоянно смотреть себе под ноги, чтобы не наступить на одного из твоих малышей.
Ты никогда больше не будешь задвигать ящик стола толчком колена: маленькие руки проникают повсюду. Всё, что ты делаешь, ты будешь делать медленно и осторожно.
Ты никогда не будешь спать крепким, непробудным сном; малейший вздох будет тревожить тебя. При каждом крике ты будешь спрашивать себя с замирающим сердцем, не тот ли это крик… не тот ли это крик, которого ты будешь бояться всю свою жизнь.
Ты никогда больше не будешь зажигать огонь, не подумав о том, что огонь жжёт. Ты никогда больше не будешь ставить чашку с чаем на край стола. Ты будешь тушить окурки твоих папирос с сугубой тщательностью.
Ты никогда больше не будешь есть сласти, не подумав о тех маленьких ртах, которые тоже любят сласти.
Ты приучишься считать тишину в доме нелепой случайностью, почти чудом.
Ты никогда больше не скажешь с уверенностью прошлых дней: «Такого-то числа я сделаю то-то». На крыльях всех твоих проектов будет висеть «может быть».
Это так, и тебе ничего не остается, как покориться».
Жорж Дюамель. «Игры и утехи».
(Очень любимая мною и Шурой книжка).
15 мая 48.
Я:
— Господи, что же мне написать в передовой к началу экзаменов?
Галя, саркастически:
— Дорогие дети, не занимайтесь, не учитесь, билетов не повторяйте, побольше гуляйте и сажайте цветы — так и напиши!
Саша очень мается в ожидании дня рождения. Подарки — вот мысль, которая грызет ее с утра до вечера.
Галя на деньги, которые давались ей на завтраки, купила Саше песочный прибор, автомобиль и еще какую-то музыкальную игрушку. Спрашивается, что же она ела в последние дни?
17 мая 48.
Вчера Саша вскочила ни свет ни заря и помчалась в большую комнату, где для нее был накрыт стол: подарки от меня, Гали, Нины и векселя от Шуры. Потом пришла дорогая Генри с зонтиком, потом вестовой от Саши Б. с тортом, потом тетя Зоя с мячом, папа Аба с шоколадом и серебряной ложкой, потом… В общем, гостей было много, подарков тоже.
Саша ходила как во сне, а к вечеру призналась:
— Я так устала, что не могу даже улыбаться.
И не успели мы уложить ее, как она уснула.
Саша с выражением читает басню «Ворона и лисица». Прочитала, помолчала, подумала.
— А зачем лисице надо было так поступать? Почему она просто не попросила ворону: «Дай мне, пожалуйста, кусочек сыру, поделись со мной!»
18 мая 48.
Саша:
— Мне кажется, что во мне есть злорадство.
— Разве ты радуешься, когда кому-нибудь плохо?
— Нет.
— Так почему же ты говоришь, что в тебе есть злорадство?
— Мне почему-то так кажется.
Утро. Саша приходит ко мне в кровать. Я ласкаю ее и говорю:
— Ты моя хорошая, ты моя милая, мое солнышко.
Саша лежит тихо и удовлетворенно вздыхает. Когда я замолкаю, она говорит:
— Мама, скажи мне еще какие-нибудь такие хорошие именушечки.
Май 48.
У нас гостит семейство наших ленинградцев: Илюша, Руня и Ниночка [37] .
Ниночке три с половиной. Мы водили ее в зоопарк. Она совершенно спокойно отнеслась к слону, львам, жирафу и в восторге застыла у клетки с кроликом: «Вот это зверь!» — закричала она.
Галя не отходит от нее: утром умывает, причесывает; вернувшись из школы, кормит. Саша: «Галя, ты, что ли, Ниночку больше меня любишь? Я ведь тебе роднее!»
37
См. примечание к записи от 15 января 48 года.