Девственная селедка
Шрифт:
Лали встала на лесенку, сняла требуемое украшение, состоящее из серебряных шариков, похожих на ягоды ежевики. Заодно сняла и серьги из таких же ежевичин. И положила все это на дощечку, обтянутую винным бархатом. Бусы сразу приобрели другой вид, стали как-то теплее. Наверху они висели на темно-синем фоне.
– О, вот так они смотрятся куда лучше! – воскликнул мужчина. – Лена, смотри!
– Да, ничего… Но серьги для Лильки крупноваты, у нее личико-то с кулачок… Спроси, у них нет серег поменьше?
Мужчина на своем кошмарном английском пытался объяснить Лали, что это для его
Лали с сожалением покачала головой, но тут Ирма достала из стоящей у окна витринки другие сережки и показала даме. Та скорчила недовольную физиономию.
– Саш, спроси, можно купить бусы без сережек?
– Да, разумеется, – кивнула Лали.
– Вот и славно. Саш, попробуй поторговаться.
– Вот еще. Тебе надо, ты и торгуйся. Это и так недорого. Лилька будет в восторге. – И он решительно подал Лали золотую «визу».
Лали упаковала бусы в красивый футляр, положила его в рождественский пакет с надписью «Лали» и добавила еще подарочную ручку тоже с надписью «Лали».
– Леночка, а ты не хочешь вот эти бусы, к серому платью очень красиво будет. – Он показал на довольно длинную нитку бус, где каждая бусина прозрачного стекла была обтянута черным кружевом.
– Да ну, я предпочитаю что-нибудь настоящее. Хватит мне бижутерию носить. Это для Лильки твоей подойдет, а мне неприлично.
– Ну, судя по цене, это кому угодно прилично носить, – усмехнулся мужчина. – Ладно, пойдем. Сэнк ю.
– Всего наилучшего, – на чистом русском ответила Ирма.
Мужчина покраснел.
– Ты зачем схулиганила? – со смехом спросила Лали.
– Уж больно баба противная.
– Это правда.
После русской пары покупатели шли непрерывно. Обе женщины едва успевали их обслуживать.
– Ирма, я завтра приеду к двум, у меня кое-какие дела, ладно?
– Конечно. Не волнуйся. Погоди, а что подарить Петьке на Рождество? И кстати, его девушке?
– Ну, про девушку я пока ничего не знаю, можно ограничиться конфетами, а Петька был бы рад хорошей рубашке.
– Под галстук?
– Да. Он обожает галстуки. Откуда это у него? Иваныч их ненавидел.
– Да, я, кажется за десять лет знакомства его ни разу в галстуке не видела.
– Все, я поехала.
К счастью, домой Лали добралась без пробок. Ее приветствовал огромный черный пес неопределимой породы по кличке Вир. Его щеночком подобрала Лали, когда они с мужем ездили на машине в Польшу. Очаровательное смешное мохнатое существо лежало в траве у деревенского магазина. Сколько она ни спрашивала у местных, чей это щенок, все только разводили руками.
– Иваныч, возьмем? – она с мольбой смотрела на мужа.
– Господи, конечно, такой миляга. Кстати, парень, – осмотрев щенка, заключил Георгий Иванович, которого теперь официально звали Георг Браун, но для жены он так навсегда и остался Иванычем.
Щенок был восторженно встречен Петькой. И поначалу ему дали кличку Черныш. Но он оказался на редкость шумным, о своем приближении возвещал издалека и однажды Иваныч, услыхав характерный шум, засмеялся:
– Вот,
– Тогда назовем его Вир! – решил Петя.
Со временем шуметь он перестал, но Виром так и остался. Пес был отличным сторожем и другом.
– Ну, здравствуй, Вир! Как ты тут?
Пес ткнулся холодным носом ей в руку. Это значило – все в порядке, хозяйка.
Каждый раз, входя в дом, Лали чувствовала боль. Ей было трудно здесь одной, дом казался таким большим, пустым, а сама себе она казалась здесь какой-то лишней. Но при мысли продать дом, все ее существо восставало – этот дом для нее и Петьки создал Иваныч, здесь все напоминает о нем… Нельзя… Ничего, со временем я привыкну… Все так живут, нет, не все, но многие. Вот соседка, Лиана, развелась с мужем, две дочки выросли и ушли из дому, она тоже живет одна… Но, кажется, не тужит…
Она села в кресло у холодного камина. Надо бы поужинать, но неохота. Сил что-то совсем нет. Сегодня был тяжелый день… Но зато столько продали… Кстати, надо купить подарок Ирме. Но это несложно, куплю ее любимые духи «Черутти». А остальные подарки для женщины, которая приходит убирать дом, для соседки, для автомеханика Отто и все в таком роде, были куплены уже давно. Придется ведь готовить рождественский ужин… Второе Рождество без Иваныча… Теперь вся моя жизнь, как говорится, до гробовой доски, будет без Иваныча… Непереносимо… Но нельзя гневить Бога. Девятнадцать лет счастья… Мы действительно любили друг друга. По-настоящему… Всем, что я знаю и умею в этой жизни, я обязана ему. Он заставлял меня учиться, сам учил многому, настоял, чтобы у меня была профессия. Он как будто все предвидел… И думал прежде всего обо мне, о нас с Петькой… И этот дом… Мы недолго прожили в первой нашей крохотной квартирке. Вскоре после того, как я прозрела, он нашел квартиру получше и побольше, потом еще, а когда Петьке исполнилось десять, Иваныч посадил нас в машину и привез сюда. Как сейчас помню, он сказал:
– Вот, дорогие мои, это вам подарок от меня на Петькин день рождения. Маме и сыну. Новый дом.
Петька визжал от восторга, а я испугалась.
– Иваныч, ты с ума сошел!
– Почему? – нежно улыбнулся он.
– Но это же безумно дорого.
– Не дороже денег. Ты же знаешь, я продал два патента и в результате этот дом…
Иваныч уже через два года пребывания в Германии начал наконец строить мосты и туннели, в основном в Швейцарии и Австрии. Многие его предложения были высоко оценены. Правда, тогда он проводил с нами только выходные. Каждый раз, встречаясь после разлуки, мы минут пять стояли, обнявшись, молча, словно впитывая в себя друг друга. Помню, как-то Петька спросил:
– Пап, а почему вы с мамой так долго обнимаетесь?
Ему тогда было лет семь.
– А у нас это обмен информацией в ускоренном режиме. Чтобы не рассказывать друг дружке, что с нами было за эти дни, – с серьезной миной, но с озорным блеском в глазах объяснил отец.
– Но вы ж все равно потом разговариваете? – недоверчиво проговорил Петька.
– Это так, пустяки, а самое главное мы…
– Да ладно тебе, пап. Скажи просто, что вы соскучились.
– Вырастешь, Петя, узнаешь…