Девушек старше 35 просим не беспокоиться

Глушенко Елена Владимировна

– Вы продавец? – строго спросил мужчина.

– Нет, я покупатель, – улыбнулась ему Лариса. – Продавец во-он там.

И она показала на худенького мальчика, потерянно стоявшего в нескольких метрах от них.

– Молодой человек! – повысил голос мужчина.

Мальчик вздрогнул и полетел на зов.

Лариса хмыкнула и пошла проведать любимого, оформлявшего документы.

…

10-е декабря

Лёва. Разговор с Гаврилычем

Колено все еще побаливало. На сегодняшней тренировке Лёва решил его поберечь и ограничился легкой разминкой и силовыми упражнениями на руки и пресс.

Раздевалка постепенно опустела, однако в душевой еще шумела вода. Кто это там так расплескался?

Лёва сидел на скамье, потирая колено и никуда не торопясь. А куда ему было торопиться?

Воду в душевой выключили. Сразу стало тихо-тихо.

«Через неделю меня уволят», – подумал Лёва.

Он так и не сказал матери про грядущее увольнение. Не смог. От одной мысли, что придется с ней объясняться, ему становилось дурно.

Из душевой материализовался Гаврилыч в спортивных штанах с полотенцем на мокрой голове.

– Чего грустим? – поинтересовался Гаврилыч, вытирая волосы.

Лёва усмехнулся. Что на это ответить?

– Мне кажется, я тону, – неожиданно для себя сказал он.

Гаврилыч перестал тереть затылок, внимательно посмотрел на Лёву и сел рядом.

– Ты, случаем, не пьешь? – спросил он опасливо.

– Я? – изумился Лёва. – С чего ты взял?

– Да так, – уклончиво сказал Гаврилыч. – Лицо у тебя какое-то такое… Это хорошо, что не пьешь. А в чем проблема-то?

Лёва пожал плечами.

– Да ни в чем. Просто не знаю, как жить дальше.

– Как это? – не понял Гаврилыч. – Как нравится, так и живи.

Теперь не понял Лёва.

– Что значит – «как нравится»?

– А то и значит: делай, что хочешь, а что не хочешь – не делай.

Они уставились друг на друга.

– А как же слово «надо»? – спросил, наконец, Лёва.

– А кому «надо»?

«Обществу», – чуть было не брякнул Лёва, не подумавши. Но в контексте его жизни это прозвучало бы совершенно по-идиотски.

После некоторой паузы он почти решился сказать: «Родным». И не сказал.

– Хороший ты мужик, Лёва, только глупый, – подвел итог Гаврилыч, не дождавшись ответа. – И в голове у тебя опилки.

– Почему? – не обиделся Лёва.

– Потому что ты грузишься всякой хренью. А на самом деле все очень просто.

Лёва криво улыбнулся. Если бы!

Гаврилыч загорячился:

– Ты Кастанеду читал?

– Нет, – смутился Лёва.

– Я тоже. Депрессивный мужик, скажу я тебе. А вот моя дорогая читала. И мне пыталась читать. Вслух.

– И что?

– Честно говоря, ни хрена не понял. То ли он травку курил, то ли грибы жевал. Или наоборот… В общем, мерещилось ему всякое. Но я не об этом. Мне у него одна мысль понравилась. Бог у него – как гигантский орел. И этот орел вроде как питается нашими эмоциями и ощущениями. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Лёва.

– До меня тоже не сразу дошло. Зато когда понял – сразу так легко стало!

– А что понял-то?

– Слушай дальше. В общем, орлу все равно, чем питаться: хоть положительными эмоциями, хоть отрицательными – он все переварит. И ему до фени, кто ты и что ты. Ты для него всего лишь пища. А мы, выходит, живем лишь для того, чтобы кормить его своими переживаниями. То есть смысл нашей жизни в том, чтобы жить и кормить орла.

– Ну?

– Вот тебе и ну! Я, как это понял, так сразу и решил, что, уж если я должен жить для этого, тогда я буду жить радостно. Негатива во Вселенной и без меня хватает. Так что, живи, Лёва, и не парься по пустякам.

С этими словами Гаврилыч, хлопнув Лёву по плечу, поднялся со скамьи. Через несколько минут он, бросив на прощанье: «Будь здоров!», вышел из раздевалки, оставив Льва Аркадьевича Штерна в глубокой задумчивости.

…

Алла. Хочу умереть

Первые три дня после позора Алла хотела умереть.

Больше всего на свете она сейчас боялась повстречаться с тем, кто еще совсем недавно был «таинственным незнакомцем», а теперь стал «этим типом». И поэтому перестала ходить пешком и домой добиралась исключительно на автобусе.

Она искренне надеялась, что произвела на этого типа плохое впечатление. Настолько плохое, чтобы ему даже в голову не пришло начать ее искать.

В другое время ее депрессивное состояние непременно было бы замечено – если не коллегами, то уж Варварой-то обязательно. Однако Лариса ни о чем таком не спрашивала, дочь тоже. К счастью для Аллы, все ее печали списывались на предстоящее увольнение – совершенно необоснованно. Потому что как раз из-за увольнения Алла не переживала вовсе.

Она уже поняла, что ее хобби вполне может быть достаточно прибыльным занятием.

Владелица псевдо-итальянского комода дала телефон Аллы своим знакомым, и те пригласили ее посмотреть, нельзя ли будет что-нибудь сделать с огромным письменным столом, купленным в комиссионке за немыслимые деньги.

Варвара потихоньку начинала бубнить, что в квартире постоянно воняет химикатами, от которых у нее и Кренделя развивается аллергия, и Алла стала всерьез размышлять над тем, не снять ли ей помещение, в котором можно было бы организовать мастерскую.

От всех этих мыслей настроение у нее постепенно улучшилось. Снова захотелось жить, и она вновь начала ходить пешком. Правда, совсем другой дорогой.

…

Все. Предложение еще поработать

– Мужчина, заберите ваши деньги! – строгим голосом сказала Лариса.

На этот призыв посетитель в черной кожаной куртке среагировал неожиданно.

– Что? Мало? – спросил он удивленно и снова полез в бумажник.

Достал еще несколько купюр и добавил их к банкнотам, уже лежащим на стойке.