Девушка для Данте
Шрифт:
— Да, — соглашается он. — Ты настоящая неожиданность.
Что, чёрт возьми, он имеет в виду?
Но у меня нет времени об этом задуматься, потому что Данте смотрит в окно и начинает описывать в деталях поистине потрясающий вид под нами. И когда я наклоняюсь к окну и смотрю, я задыхаюсь от красоты внизу. Это так великолепно, что эффективно снимает мой страх перед полетом.
— Где мы? — с трепетом спрашиваю я. Это намного лучше, чем быть в тоскливом, дождливом Лондоне.
Пейзаж прекрасен. Внизу так много песчано-белых зданий, и я вижу даже отсюда, какие они древние. Сельская местность
— Это земля богов, — рассказывает мне Данте. — Греция. Смотри, — указывает он, — это Акрополь. А что там? Это Пантеон — храм, сделанный для богини Афины пару тысяч лет назад.
— Ничего себе, — вздыхаю я, глядя на историю, развернувшуюся подо мной. — У Соединенных Штатов такой истории нет. Мы такая юная страна по сравнению с Грецией.
Данте кивает, видимо, удовлетворившись моим почтением.
— Это удивительное место, — соглашается он. — Гулять здесь, среди зданий, где, как говорят, ходили боги, это самое невероятное чувство в мире.
— Как далеко мы от Кабреры? — спрашиваю я. — Это рядом?
— Очень близко, — подтверждает он. — Меньше двадцати минут полёта.
Я сажусь на своё место и рассеянно смотрю на бирюзовую воду под нами, завороженная видом, пока мы летим над стеклянной водной гладью. И, честно говоря, я и не заметила, как вертолет пошёл на посадку. Мы зависаем над зданием на мгновение, прежде чем приземляемся.
Я выпрямляюсь, сидя на своём месте, и вижу, что мы только что спустились в рай.
— Ничего себе, — снова вздыхаю я, когда смотрю на яркое синее небо, причудливые старые здания, магазины и пышную зелень под вертолетной площадкой. — Здесь прекрасно.
Данте снова кивает.
— Да. Я благословлён называть это место своим домом.
— Где мы? — спрашиваю я, удивлённо смотря по сторонам. Мы явно на какой-то крыше, но, помимо этого, я ничего не понимаю.
Данте улыбается:
— Это мой дом. Его называют Старым Дворцом, потому что это именно так и есть. Когда-то, сотни лет назад, Кабрера была монархией с королевской семьей. Это был их дворец, но теперь он превратился в дом премьер-министра, а также местоположение нескольких правительственных учреждений. С тех дней Кабрера превратилась в парламентское демократическое государство во главе с моим отцом, исполняющим в настоящее время обязанности премьер-министра. Тебе стоит попробовать пожить здесь.
Обращаясь к Короткой Стрижке, он спрашивает:
— Где мой отец?
— Он в Лондоне, — говорит телохранитель. — Он решил закончить все свои дела там и отправится домой через день или два.
— Хорошо. Нам нужно показать мисс Эллис её комнату, чтобы она могла освежиться, и ей нужно будет позвонить родителям.
Короткая Стрижка кивает, помогая мне выйти из вертолёта.
— Хорошо. Ваш отец уже был проинформирован о ситуации. Мы получили инструкции обеспечить мисс Эллис надлежащий прием.
Данте смотрит на него.
— Вы уже получили эти инструкции, — указывает он. — От меня.
Повернувшись спиной к телохранителю, Данте ведёт меня от вертолета через двери в Старый Дворец. Оказавшись внутри, я глубоко дышу, стараясь не сказать что-то глупое или не повести себя как деревенская девушка,
Воздух идеальной температуры омывает мою влажную кожу, купая меня в прохладном ветру. Бесценные древности в виде статуй, произведений искусства и тяжелой антикварной мебели окружают меня. Мраморные полы блестят под солнечным светом и покрыты ткаными коврами. Красивые вазы украшают декоративные столешницы, и даже потолок покрыт чем-то, напоминающим золото. Блестящие люстры висят над головой, и хрустальные дверные ручки украшают двери. Все красиво, но настолько идеально, что это место кажется почти стерильным. Мне кажется, что я должна говорить шёпотом, выражая своё почтение этому зданию.
— Твой дом прекрасен, — вежливо и тихо говорю я Данте. Он усмехается.
— Согласен, — отвечает он. — Но это не мой дом. Мой семейный дом находится на окраине Валеса. Кстати, Валес — столица Кабреры, и мы сейчас находимся в самом его сердце. Мой дом находится в оливковых рощах Гилиберти, где он всегда красив и спокоен. Это звучит глупо, верно? — он показывает вокруг нас. — Но я всегда чувствую, что я здесь как в музее. Это слишком напрягает.
Мне кажется, что я иду по Национальному историческому музею. Не удивлюсь, если некоторые из этих вещей — бесценные реликвии, и на самом деле должны быть оцеплены красными бархатными канатами.
— Ну, по крайней мере, нет жутких доспехов, стоящих вокруг, — говорю я ему с усмешкой.
И едва эти слова слетают с моих губ, как мы заворачиваем за угол и видим стоящие там небольшие доспехи. Я не шучу. С жуткими пустыми отверстиями для глаз и болтающимися руками и ногами.
— Что ты там говорила? — спрашивает Данте, приподняв бровь.
— Эм. Да. Кажется, вы живете в доме прямо как из старого эпизода Скуби-Ду, — смеюсь я.
Он хихикает, подходя ближе, чтобы посмотреть на крошечные доспехи. Они кажутся бронзовым и не более пяти футов в высоту.
— Они такие маленькие! Твои предки были гномами?
Глаза Данте сверкают.
— Нет. В Кабрере существовали армии, состоящие из детей, чтобы наши сильные, взрослые мужчины не погибали в бою.
Когда мой рот распахивается в ужасе, он смеется, и богатый звук его смеха посылает стайку мурашек вниз по моим рукам.
— Я шучу, — уверяет меня он. — Сотни лет назад люди были намного ниже, — объясняет он. — Так же было и в Соединённых Штатах, конечно. Просто люди были маленькими. По мере развития мы становились всё выше и выше.
— И насколько ты велик? — спрашиваю я, оценивая его взглядом.
— Как личность? Это ты хотела спросить? — отвечает он игриво. Мои щеки краснеют, когда до меня доходит, что я сказала.
— Прости, — быстро извиняется он. — Это было невежливо и неуместно. Надеюсь, я тебя не обидел.
— Совсем нет, — уверяю его я. — Я выросла в провинциальном городке, полном ковбоев и фермерских животных. Поверь мне, я редко обижаюсь.
— Но всё же, — продолжает Данте. — Я прошу прощения. Это вырвалось с языка прежде, чем я подумал. Мой рост 6 футов и 3 дюйма (Прим. пер.: 190,5 см). А какой у тебя рост?