Девушка из Зазеркалья
Шрифт:
Образованный, обеспеченный, здоровый, женатый на прекрасной во всех смыслах женщине – это был тот идеал, о котором Андрей и мечтать не мог в годы, проведенные в Цирке. Теперь у него все это было, живи да радуйся!
Но в какой-то момент все пошло не так. Он даже не уловил, когда именно это началось. Просто понял однажды, что ему больше ни к чему не хочется стремиться. Эта мысль расстроила, однако Андрей отмахнулся от нее, посчитав капризом.
Время шло, а напряжение нарастало. В теле поселилось странное чувство, сродни боли… Потому что тело хотело вновь сделаться охотником. Чтобы выслеживать, смотреть в глаза тому, кто
Не так давно, когда их соседка, Вика Сальери, попала в неприятности, Андрея попросили помочь ей [5] . Нужно было защитить девушку от подосланного к ней наемного убийцы. Вот тогда, в ту ночь, Андрей снова почувствовал себя на сто процентов живым! Мышцы, уставшие от долгого бездействия, пели от радости движения. Он тогда победил, и ему не обязательно было добивать противника. Просто встретиться с тем, кто силен, кто бросает вызов – уже счастье!
Тот случай прошел, он был единичным. Андрей снова почувствовал себя наркоманом, у которого ломка. По ночам он не мог уснуть. Рядом с ним мирно спала Жин-Жин, а он ворочался с боку на бок, стараясь избавиться от мыслей о прошлом, ураганом круживших в голове.
5
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Бриллиант предсказателя» (Издательство «ЭКСМО»).
Сейчас его жизнь стала хорошей. Правильной или, как сказали бы люди верующие, праведной. Он ведь к этому и шел! Почему он снова мечтает о какой-то грязи, о том, чтобы проснулись животные инстинкты?!
Ему было страшно и стыдно говорить об этом близким. Они так хвалили его, когда он прошел лечение! Если они узнают, что он мечтает вернуться в прошлое, они его не поймут. Андрей не собирался позволять себе шаг назад, он знал, что не простит себя.
Поэтому он обратился к врачу. Сходил к психотерапевту, который курировал его на тот момент, рассказал о проблеме. Доктор списал это на рецидив его заболевания – бывает, нестрашно. Прописал ему новые лекарства, посоветовал «спускать пар» в спортзале.
Андрей исправно выполнял все рекомендации. На тренажерах занимался часами, и многие, даже Жин-Жин, подшучивали над ним по поводу внезапно проснувшейся страсти к культуризму. А он улыбался, втайне надеясь заглушить внутренний голос, который требовал снова стать хищником, а не офисным планктоном. И даром что руководитель, все равно планктон!
Таблетки тоже помогали… наверное. Исчезла бессонница, он засыпал быстро и без сновидений. Исчезли мучительные чувства, как будто разрывавшие грудь изнутри – правда, и остальные эмоции тоже угасли, но это ничего. Можно вытерпеть.
Жин-Жин говорила, что он стал каким-то вялым, сонным. Андрей не знал, правда это или нет. Отстраненно он отмечал, что появилось удушающее безразличие ко всему. Но это и к лучшему. Лучше так, чем постоянно терзаться сомнениями и сожалениями.
Вернее, он убеждал себя, что так лучше.
Он проплывал через каждый новый день, как через болото. Старался делать одно и то же, то, что необходимо. А на что-то дополнительное у него не оставалось ни времени, ни сил.
–
– Мне нормально.
Она не понимала, они ссорились. Андрей предполагал, что во многом виноват сам – и стал виноват еще тогда, когда не объяснил ей причину своего состояния. Но теперь было поздно возвращаться. Пусть все идет как раньше…
Он предпочитал не смотреть в зеркало. Не из-за татуировки, к ней он уже привык. Было такое чувство, как будто ему… стыдно. Как будто он предал человека, наблюдающего за ним из зеркала, и теперь не имеет права смотреть ему в глаза.
Очень редко, когда Андрей все же думал о будущем, он понимал, что так дальше нельзя. Он сам себя загоняет в угол! Мысль о том, что вся его жизнь будет такой – серой, бесчувственной, бездарной, – пробивалась даже через стену спровоцированного лекарствами безразличия. Но если рассматривать не далекие горизонты, а каждый отдельный день, то вроде как и неплохо.
Жин-Жин почему-то решила, что это на него постоянные путешествия так влияют. Это она настояла на том, чтобы они вернулись в Россию хотя бы на полгода спокойной, нормальной жизни. Она была уверена, что это поможет.
Андрей хотел бы подыграть ей, да энергии не оставалось. Он улыбался через силу и напоминал себе, что у него все хорошо.
Успешный бизнесмен с красавицей женой.
Успешный бизнесмен с красавицей женой и неотступной, неподкупной болью внутри. Нет, первая мысль все же лучше!
Он существовал сквозь все, что с ним происходило. Возвращаясь каждый день с работы, он заранее готовился к тяжелому взгляду супруги и, может, очередной попытке поговорить по душам. Раньше это его то раздражало, то расстраивало. Теперь же было все равно.
Лекарства помогали.
В этот вечер сразу было что-то не так. Инстинкты, еще не до конца уснувшие, подсказали это. Но вмешалось безразличие, оно заставило не обратить внимания на загадочную улыбку жены и ее задумчивый взгляд.
Однако Жин-Жин не обиделась. Она подошла к нему вплотную, закинула руки на плечи. Андрей приобнял ее; не потому что хотелось, а потому что было бы неловко не обнять.
– Любимый, у меня есть для тебя очень важная новость, – прошептала она. А потом сорвалась, отбросила показную таинственность и прижалась к Андрею всем телом. Он чувствовал на шее ее горячее дыхание, слышал дрожащий голос у самого уха: – Андрей, я беременна!
Только этого еще не хватало…
Забавно было отвлечься от мыслей о будущей работе и почувствовать себя практически беззаботной домохозяйкой. Ведь поездка начинается уже послезавтра, вот тогда стресса хватит! А пока что Вика развлекала себя тем, что училась готовить вишневый пирог. В самой идее было что-то уютное, домашнее и показательно простое.
Правда, с головой погрузиться в мир кулинарных забот не получилось. Девушка как раз заканчивала перебирать ягоды, когда в дверь позвонили.
Кроме Вики, дома находилась лишь Ева, и надеяться, что она откроет дверь, да еще и с радушием, не приходилось. Поэтому Вика торопливо вытерла руки о передник и направилась в прихожую.
На пороге стоял Вадим, что само по себе было неожиданностью. А он вдобавок еще и мрачно поинтересовался:
– Кого ты убила?
– А кого должна была? – опешила Вика.