Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes)
Шрифт:
– Нет, – ответил Эрландер. – Я едва успел заснуть. Что случилось?
– Новости. Нашли Аниту Касперссон.
– Где?
– На подъезде к селению Сеглора, к югу от Буроса.
Эрландер мысленно представил себе карту.
– На юг, – сказал он. – Он выбирает мелкие дороги. Должно быть, проехал по шоссе сто восемьдесят над Буросом и свернул на юг. Мы предупредили Мальме?
– И Хельсингборг, Ландскруну и Треллеборг. И Карлекруну. Я имею в виду паром на восток.
Эрландер встал и потер шею.
– У него теперь почти сутки преимущества. Он мог уже покинуть страну. Как нашли Касперссон?
– Она
– Что?
– Она постучалась…
– Я слышал. Ты хочешь сказать, что она жива?
– Извини. Я устал и выражаюсь не совсем четко. Анита Касперссон доковыляла до Сеглоры сегодня в три десять ночи и заколотила ногами в дверь дома, перепугав спавшую там семью. Она была босиком, сильно промерзшая, со связанными за спиной руками. В данный момент она находится в больнице в Буросе, и к ней уже приехал муж.
– Черт побери! Думаю, мы все исходили из того, что ее уже нет в живых.
– Иногда случаются сюрпризы.
– Приятные сюрпризы.
– Значит, самое время для неприятных новостей. Здесь уже с пяти утра находится заместитель начальника областного управления Спонгберг. Она распорядилась, чтобы ты быстро просыпался и ехал в Бурое допрашивать Касперссон.
*
Поскольку было утро субботы, Микаэль решил, что в редакции «Миллениума» никого нет. Когда поезд уже въезжал в Стокгольм, он позвонил Кристеру Мальму и спросил, что послужило поводом к его сообщению.
– Ты позавтракал? – поинтересовался Кристер Мальм.
– В поезде.
– О’кей. Приезжай ко мне домой, и я организую что-нибудь поосновательнее.
– В чем дело?
– Расскажу, когда приедешь.
Микаэль доехал на метро до станции «Медборгарплатсен» и прошел до улицы Алльхельгонгатан. Ему открыл бой-френд Кристера Арнольд Магнуссон. Как Микаэль ни пытался, при виде его никак не удавалось отделаться от ощущения, что он смотрит на какой-то рекламный плакат. Арнольд Магнуссон начинал в Королевском драматическом театре и был одним из самых востребованных актеров Швеции. Встреча с ним в реальной жизни каждый раз обескураживала. Обычно знаменитости особого впечатления на Микаэля не производили, но Арнольд Магнуссон обладал настолько характерной внешностью и настолько ассоциировался с некоторыми ролями из фильмов и телевизионных сериалов – особенно с ролью холерического, но справедливого комиссара уголовной полиции Гуннара Фриска из невероятно популярного сериала, – что Микаэль вечно ожидал от него именно такого поведения, как у Гуннара Фриска.
– Привет, Микке, – сказал Арнольд.
– Привет.
– На кухню. – Арнольд впустил его в квартиру.
Кристер Мальм поставил на стол свежеиспеченные вафли с вареньем из морошки и свежезаваренный кофе. Не успел Микаэль сесть, как у него уже потекли слюнки, и он сразу набросился на блюдо с вафлями. Кристер Мальм стал расспрашивать о событиях в Госсеберге, Микаэль кратко пересказал детали. Только поедая третью вафлю, он собрался с духом спросить, что же произошло.
– Пока ты был в Гётеборге, у нас в «Миллениуме» возникла небольшая проблема, – сказал Кристер.
Микаэль поднял брови.
– Какая?
– Ничего серьезного. Эрика Бергер стала главным редактором «Свенска моргонпостен». Вчера она отработала в «Миллениуме» последний
Микаэль застыл, не донеся вафлю до рта. Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошел масштаб услышанной новости.
– Почему она ничего не сказала раньше? – в конце концов спросил он.
– Потому что хотела сообщить тебе об этом первому, а тебя все время где-то носило и в течение нескольких недель ты был просто недоступен. Вероятно, она посчитала, что тебе хватает проблем с делом Саландер. А поскольку ей хотелось рассказать тебе первому, она, естественно, ничего не говорила и всем нам, а время шло… Ну и постепенно совесть все сильнее ее мучила, и вот ей стало чертовски плохо. А мы абсолютно ничего не замечали.
Микаэль закрыл глаза.
– Дьявол, – сказал он.
– Конечно. Теперь все получилось наоборот – ты узнал последним из всей редакции. Мне хотелось иметь возможность рассказать тебе об этом, чтобы ты понял, как было дело, и не подумал, что кто-то действовал у тебя за спиной.
– Я этого не думаю. Но, господи. Классно, что она получила эту должность, если ей хочется работать в «СМП»… но что, черт подери, теперь делать нам?
– Мы назначим Малин исполняющим обязанности главного редактора начиная со следующего номера.
– Малин?
– Если, конечно, ты не хочешь быть главным редактором…
– Нет, я еще пока в своем уме.
– Я почему-то так и думал. Значит, главным редактором будет Малин.
– А кто будет ответственным секретарем?
– Хенри Кортес. Он проработал у нас четыре года и уже вышел из разряда зеленых практикантов.
Микаэль обдумал эти предложения.
– От моего мнения уже ничего не зависит? – поинтересовался он.
– Нет, – сказал Кристер Мальм.
Микаэль сухо усмехнулся.
– О’кей. Пусть будет так, как вы решили. Малин – боец, но ей не хватает решительности, а Хенри частенько рубит сплеча. Нам придется за ними приглядывать.
– Будем приглядывать.
Микаэль сидел молча и думал о том, как безумно им будет не хватать Эрики. Будущее журнала представлялось ему весьма туманным.
– Мне надо позвонить Эрике и…
– Думаю, что не стоит.
– Как это?
– Она спит в редакции. Можешь пойти ее разбудить.
Микаэль обнаружил Эрику Бергер спящей глубоким сном на раскладном диване в собственном кабинете. Всю ночь она выгребала из ящиков письменного стола и с книжных полок свои личные вещи и бумаги, которые ей хотелось сохранить, в результате чего набралось пять больших коробок. Микаэль долго смотрел на Эрику из дверей, а потом вошел, сел на край дивана и разбудил ее.
– Какого черта ты не пошла спать в мою квартиру, если уж не успела вернуться домой? – спросил он.
– Привет, Микаэль, – сказала Эрика.
Она уже начала было что-то говорить, но Микаэль наклонился и поцеловал ее в щеку.
– Ты сердишься?
– Безумно, – сухо сказал он.
– Мне жаль. Я просто не смогла отказаться от такого предложения. Но сейчас мне кажется, что я поступила неправильно и бросаю «Миллениум», когда надо разгребать дерьмо в крайне тяжелой ситуации.
– У меня едва ли есть право упрекать тебя в том, что ты бежишь с корабля. Ведь два года назад я ушел отсюда, оставив тебя разгребать дерьмо в куда более трудной ситуации, чем сейчас.