Девушка по соседству
Шрифт:
Утро. Летний день. И все то, что ты делал всегда: просыпался, завтракал и шел на улицу, чтобы посмотреть, кто, что и где.
Обычным местом для старта был дом Чандлеров.
Лорел-авеню в те годы была тупиковой улицей – сейчас уже нет, – одинокой узкой просекой в полукруге леса, граничившего с южной окраиной Вест Мейпл, и уходившей назад примерно в миле от этой границы. Когда в начале 1800-х здесь стали прорубать дорогу, лес был очень густым – настоящие девственные заросли, и просеку назвали Темной Дорогой.
А тогда на весь квартал было тринадцать домов. Дом Рут Чандлер, наш, еще пять выше по склону холма на нашей стороне улицы да шесть на противоположной.
В каждой семье, кроме Зорнов, были дети. И каждый малец знал другого мальца, как знал бы собственного брата. Если нуждался в компании, ты всегда мог найти кого-нибудь у ручья, или в рощице с дикими яблоками, или в чьем-нибудь дворе – обычно в том, где был самый большой пластиковый бассейн в этом году или стояла мишень для стрельбы из лука.
А если ты хотел исчезнуть, это тоже не представляло проблемы. Лес был достаточно густым.
Дети Тупика так мы себя называли.
Тесная компашка приятелей.
У нас были свои правила, свои тайны и секреты. Была своя иерархия, и мы следовали ей без лишних вопросов и рассуждений. Так мы к ней и привыкли.
Но сейчас на районе появились новые лица. Совсем новые, причем в доме Рут.
Странное было ощущение.
Особенно потому, что новым лицом был не кто-нибудь.
И потому, что поселилось это новое лицо именно в этом доме.
Чертовски странное было ощущение, кроме шуток.
Ральфи сидел на корточках у камней в саду. Было от силы восемь утра, а он уже весь перепачкался. Полосы пота и грязи разукрасили все его лицо, руки и ноги, словно он бегал все утро, то и дело падая лицом вниз, поднимая тучи пыли: чмак! Зная Ральфи, я предположил, что так оно и есть. Ральфи было десять лет, и я сомневаюсь, что видел его чистым дольше пятнадцати минут за всю жизнь. Шорты и майку тоже покрывала толстая корка грязи.
– Привет, Вуфер.
Кроме Рут, никто не звал его Ральфи. Только Вуфер [5] . Когда он был в настроении, то гудел и ревел громче, чем Мици, бассет-хаунд Робертсонов.
– Привет, Дэйв.
Он переворачивал камни, наблюдая, как колорадские жуки и сороконожки удирают от света. Но я видел, что вовсе не они его интересуют. Он переворачивал камень за камнем. Переворачивал, а потом бросал на место. Рядом стояла жестяная банка из-под бобов. Он передвигал и ее, ставя у своих покрытых коростой колен, двигаясь от камня к камню.
5
Woofer – низкочастотный (басовый) громкоговоритель.
– Что в банке?
– Черви. Выползки, – сказал он, по-прежнему не глядя на меня. Он был сконцентрирован, хмур и передвигался в своей классической дерганой манере. Словно ученый в лаборатории на пороге невероятного открытия, заинтересованный лишь в том, чтобы праздные зеваки отвалили от него к чертовой матери и дали закончить работу.
Он перевернул очередной камень.
– Донни здесь?
– Ага. – Он кивнул.
Это значило, что Донни в доме. И, поскольку я слегка робел и не спешил идти в дом, то немножко постоял рядом с Вуфером. Он перевернул здоровенный булыжник. И, похоже, нашел то, за чем охотился.
Красные муравьи. Целый рой – сотни, тысячи, обезумевшие от внезапно хлынувшего света.
Никогда не любил муравьев. Обычно мы выливали на них кастрюли кипятка, прямо на них, где бы им ни взбрело в голову карабкаться на наше крыльцо – а они проделывали это каждое лето. Идея насчет кипятка принадлежала моему отцу, но я полностью ее одобрял. Я считал, что кипяток – это именно то, что красные муравьи заслуживали.
Я чувствовал их йодистый запах, смешивавшийся с запахом сырой земли и свежескошенной травы.
Вуфер откатил булыжник в сторону и потянулся за жестяной банкой. Выудил из нее червяка, потом еще одного и бросил их муравьям. Он бросал их с высоты трех футов, словно бомбил муравьев мясом червей.
Муравьи среагировали моментально. Черви начали дергаться и извиваться, а муравьи впивались в их нежную розовую плоть.
– Ты больной, Вуфер, – сказал я. – Серьезно.
– Я еще и черных муравьев нашел, вон там, – сообщил он, указав рукой на камень по другую сторону крыльца. – Знаешь, большие такие. Вот наберу их и брошу этим ребятишкам здесь. Устрою муравьиную войну. Поспорим, кто победит?
– Красные победят, – сказал я. – Красные всегда побеждают.
Это точно. Красные муравьи – свирепые бойцы. И эта игра для меня была не в новинку.
– У меня другая идея, – сказал я. – Давай ты сунешь к ним руку? Ну вроде ты Сын Кинг-Конга.
Он посмотрел на меня. Видно было, что он обдумывает эту идею. И потом улыбнулся.
– Не-а, – сказал он. – Я что, дебил, что ли?
Я выпрямился. Червяки все еще корчились.
– Пока, Вуфер, – сказал я.
Поднялся по ступенькам на крыльцо, постучал в сетчатую дверь и прошел в дом.
Донни полулежал на диване. Голый, за исключением пары мятых белых трусов. Всего на три месяца старше меня, но в груди и плечах значительно шире, к тому же у него отрастало приличное брюшко. Похоже, он пошел по стопам своего братца, Вилли-младшего. Зрелище было не слишком приятное, и я подумал, где сейчас Мег.
Он посмотрел на меня поверх выпуска «Пластик-Мэна». Лично я практически завязал с комиксами с тех пор, как в пятьдесят четвертом их стали цензурировать и «Паутину тайн» уже было не купить.