Девушка с чеширским зонтиком
Шрифт:
Когда Саша вернулся в лагерь, к нему сразу же подошел Андрей и прямо заявил:
– Если думаешь, что это мы с Верой прибили Настену за то, что она у нас кокс сперла, то не было этого.
– Что? И даже не разозлились на нее за выходку?
– Разозлились, конечно. Только в полицию она бы все равно не пошла.
– Почему?
– Думаешь, Настя у нас вся такая правильная? Есть кое-что и про нее.
– Что именно?
– Так я тебе и сказал, – как-то очень гадко усмехнулся Андрей. – Но мой тебе совет, хочешь найти того, кто желал Настене зла, присмотрись к Нинусику.
– Они же подруги.
– Вот-вот, – еще гаже усмехнулся Андрей. – Именно! Подружки
– И что Нина могла иметь против Насти?
– Она-то ничего. А вот Настя кое-что узнала про Нину. И это ее сильно возмутило. Ну как обычно, благородный порыв перевоспитать оступившуюся грешницу. А если самой не получится справиться с проблемой, тогда уж пойти и всех сдать.
– Всех? Кого это всех?
– А ты у самой Нины спроси.
Саша так и сделал.
Разумеется, Нина в ответ лишь пальцем у виска покрутила.
И тут же спохватилась:
– Это я не про тебя, Саша. Это я про Андрея. Похоже, у него от кокаина мозг совсем высох. Ты же сам знаешь, мы с Настей дружим со школы. Это я привела ее в нашу компанию. Скажи, стала бы я приводить к нам человека, который меня шантажирует или как-то иначе мне неприятен? Не было у нас с Настей никаких противоречий.
– Но подарки она у тебя брать отказывалась. И в ресторане за твой счет ужинать тоже отказалась. А раньше подарки принимала. И недешевые.
– Такие уж у Насти принципы стали. Она и у своей матери денег не берет. Стипуха, которую она получает, и еще пенсия по умершему папаше – вот и все ее доходы, но я ни разу не слышала, чтобы Настя на что-нибудь жаловалась. Неделю будет сухую булку жевать, водой из-под крана ее запивать, но в долг ни копейки не возьмет.
– А что ты про Антона скажешь? Мог он на Настю зуб иметь?
Ниночка тяжело вздохнула.
– Понимаешь – Антон он парень хороший. И Насте он даже нравился одно время. Но и он…
– Что? Оказался несовершенен?
– Буквально за несколько дней до нашего отъезда Настя призналась мне, что узнала про Антона одну вещь. И прибавила, что общаться она с ним на людях будет по-прежнему, ну чтобы не ломать компанию. Но больше ни о чем между ними и речи быть не может.
– А почему? Что она про него узнала?
– Этого мне Настя не сказала.
– А про то, что Андрей на коксе сидит, выходит, сказала?
– Это я и сама знала.
– И проговорилась о том Насте?
– И не думала даже! Ты за кого меня держишь? Я же не круглая идиотка. Я же понимаю, что Настя с ее принципами тут же намертво вцепится Андрею в глотку. А мне разве нужны осложнения на отдыхе? Я, в отличие от Насти, ни за кем не слежу, никого не осуждаю и никого перевоспитывать не собираюсь. У меня своих дел полно, где уж там за другими следить.
На этом Саше и пришлось остановиться. Больше никто из друзей ничего не мог или не хотел прибавить к уже сказанному. Но Саша понял, что, если с Настей и правда что-то случилось, своей вины никто не признает, лишь будет стараться утопить другого. Мол, он желал Насте зла, его и трясите, а я тут ни при чем. И, чувствуя, что находиться в такой компании ему становится совсем уж невыносимо, Саша отправился в ресторан «Магриб», где надеялся найти следы черноокой Оксаны.
Если Антон не может рассказать, как он провел минувшую ночь, может быть, Оксана это помнит?
Солнце уже вовсю припекало. И Саша даже пожалел, что не остался в лагере до вечера, когда станет немного попрохладнее. И чего по жаре поперся? Ладно бы сам, так нет же, еще и Барона за собой потащил.
Родник был совсем в другой стороне. Впрочем, когда вышли к человеческому жилью, наткнулись на колонку, из которой и напились оба. Саша отпивал от ледяной струи, Барон деликатно лакал из натекшей лужицы.
– Хорошая у тебя, парень, собака, – услышал он за спиной чей-то голос.
Обернулся и увидел старика с большой белой бородой. Она вольготно разлеглась у деда на груди, волосок к волоску. Такая борода требует серьезного ухода. Но чем еще заниматься человеку на пенсии?
– У меня тоже такой пес был, – сказал старик, одобрительно покачивая головой.
– Это русский охотничий спаниель.
– Вот я и говорю, – опять кивнул дед, – был у меня спаниель. Ох, и сколько же мы с ним уток домой перетаскали! Бывало, приду к озеру, охотничий сезон в разгаре. Не успею ружье на дерево повесить, мой Парис уже пару уточек мне тащит. И главное, так осторожно несет, собака, что ни одно перышко им не помнет! Сядет, на меня смотрит, хвостом виляет, мол, доволен ли ты, хозяин? Потом снова по камышам пошурует, глядишь, нового подранка тащит. Ребята смеялись: зачем тебе ружье, Павел, коли у тебя пес вместо ружья. На патроны тратиться вовсе не приходилось. И с каждой охоты кто пустой, у кого один чирок, а я всегда с богатыми трофеями. Так-то меня Париска мой радовал.
– Ну ясно.
Саша решил, что разговор окончен, но дед, оказывается, еще только отправился по волнам своих воспоминаний.
– Мы раньше в Брянске жили. Леса там богатые. И озера есть. И болота. И дичи полным-полно. А потом дочка замуж вышла, сюда к мужу перебралась. Ну мы со старухой одни пожили, сколько сил было, а теперь и сами сюда подались. Ничего не скажу, места и тут хорошие, а все же до наших лесов здешним далеко. Тут идешь, то все как на ладони, то такие заросли, что вовек не продерешься. Середины нет.
Видя, что старик не унимается, Саша решил использовать его болтовню себе на пользу.
– Дедушка, а вы такого Леху-бродягу знаете?
– Леху-то? Бродягу?
– Он еще каждую зиму в монастыре обитает. А как лето, тут неподалеку в хижине живет.
– Ну, допустим, знаю я этого бедокура. А тебе что?
– Мог он на женщину напасть?
– Леха? На женщину? Вот уж насмешил! Да Леха от чужих женщин как от чумы бегает.
– Так вы его хорошо знаете?
– Внучок мой, – спокойно произнес дед. – И вот что интересно, Танька – дочка моя, своему мужику троих парней родила. Двое старших нормальные ребята, учились всегда хорошо, сейчас работают. А Лешка, меньшой самый, с детства дуркнутый был. Но в детстве он тихонько себя вел, рта лишний раз не откроет, мы все и не понимали, что парень-то у нас дурачок растет. Думали, просто робкий он очень. Я дочке даже говорил, отдай ты его в военное училище, там из него человека сделают. А она пожалела. И вот результат. К монахам прибился. Ну, думаю, пусть хоть со святошами живет, все какое-то дело. Но и там не прижился наш дурачок. Бабы его одолели. Тянет их к Лехе, а он от них бегает. Дома не живет, дома соседки, дочки соседок, просто какие-то квартирантки на него поглядывают. Он от них в лес убегает. Выберет там себе местечко поглуше, забьется и среди деревьев живет. Несколько у него таких схронов в окрестностях оборудовано. Если какие девки приезжие на него в одном убежище наткнутся, он свои пожитки под мышку и бежать. Иной раз как есть голяком и бежит.