Девушка с глазами цвета неба
Шрифт:
– Твоим колготкам скучно и одиноко на полу, – шепнул он и посмотрел на мой поношенный лифчик, нуждавшийся в замене. – Вообще-то, ты могла бы надеть ради меня что-нибудь покрасивее. А этот надо скорее снять и выбросить…
Джордж подбежал ко мне без молока. Вместо этого он с восторгом сунул мне под нос компакт-диск – «Лучшее от Кайли». Еще он пытался удержать в руках сникерс, пакет с чипсами и шербет.
Я покачала головой.
– Это четыре покупки. Я разрешила одну.
Он бросил их в тележку.
– Я хочу
Я вынула сникерс и Кайли. Хотя Кайли мне нравится… – может, оставить? Нет, одернула я себя. Джордж выхватил у меня диск и снова бросил в тележку.
– Нет, – отрезала я, стараясь, чтобы мой голос звучал негромко и спокойно. Мимо прошел мужчина. Он что-то проворчал насчет избалованных в наши дни детей.
– НЕТ, ДЖОРДЖ! – резко и громко сказала я.
Сын заплакал. Можно было подумать, что я переехала тележкой Рокки и вернулась, чтобы полюбоваться на ущерб. Снова вокруг косые взгляды и неодобрительные возгласы.
«Не обращайте внимания. Если ваш ребенок устраивает сущий ад из-за сладостей, не идите у него на поводу», – советовала в своей книжке писательница.
Джордж пошел вразнос; слезы ручьем лились по его щекам.
– Я хочу диск с Кайли. Там есть песня «Локомоушн».
– Ладно, Кайли мы оставим, но это означает, что не будет сладостей.
– Но я хочу шербет! – продолжал ныть сын.
На нас оглянулась какая-то женщина. Вокруг нас с Джорджем уже собиралась толпа зевак, словно при автомобильной аварии.
– Я съем это не сразу, – настаивал сын, глядя на меня с мольбой. – МАМ, Я ХОЧУ ВСЕ!
Мне стало нехорошо. Снова меня преследовал этот навязчивый запах кофе.
– Ладно, бери все. – У Джорджа мгновенно высохли слезы, а на лицо вернулась улыбка, словно нарисованная чьей-то неторопливой рукой. Я продолжала толкать тележку.
– Моему папе нравится «Джемми Доджерс», – сообщил Джордж одной из продавщиц, когда мы пришли к полкам с печеньем. Он схватил пять пачек; еще пять упали на пол. Извинившись, я схватила его за руку и велела держаться за ручку тележки. Мне в ноздри бил запах кофейных бобов и теплого белого хлеба, свежего, только что из печи. Я закрыла глаза.
– Ма! – Наша тележка врезалась в стеллаж с кондитерскими товарами. Туда, где можно было самим взвешивать сладости. Разумеется, Джордж тут же с жадностью запустил руку в одну из коробок.
– Она что, не в себе? – неодобрительно пробормотал кто-то.
Я не могла пройти через все это еще раз. Я хорошо помнила, как маленькие ручки Джорджа цеплялись за прутья детской кроватки, как он тряс ее и орал так, словно я посадила его в клетку. Я родила не ребенка; это был дикий зверек, превращавший мою жизнь в ад. Сейчас я люблю Джорджа, но тогда…
Иногда я просто видеть его не могла.
Он вывинчивал прутья из кроватки.
Открывал окна. Пытался выпрыгнуть из них.
Пролил эмульсионную краску на новый ковер.
Отрывал от стены обои; срывал занавески. Снимал ручной тормоз. ДТП. Нас извлекали из автомобиля.
Нет, я не хочу пройти через это еще раз. Не хочу и не буду. Я хочу жить нормальной жизнью. Хорошей жизнью! Я не хочу возвращаться в те дни.
В тележку падали сладости. Внезапно Джордж превратился для меня в абстрактную фигуру. Я хотела сказать ему, чтобы он перестал, но слова присохли к глотке.
– Ваш ребенок ужас что натворил, – сказала продавщица. – Почему вы не смотрите за ним?
– Никакой дисциплины в наши дни не стало, – сказал один из покупателей.
Я навалилась на тележку. У меня в голове стучал молот.
– Мне плохо… – только и смогла пробормотать я.
– Эй, кто-нибудь! Позовите врача! – закричала продавщица.
– Мамочка! Мам, прости. Я положу конфеты обратно. – Джордж ползал по полу. Я слышала голоса, но не могла сфокусировать взгляд на лицах.
У меня участилось дыхание. Мне стало жарко, закружилась голова. На лбу выступил пот.
Джордж ползал по дому, ломая все, что попадалось ему под руку.
Мы с Финном спорили.
Бессонные ночи.
Он обжег руку на огне.
Несчастный случай и «Скорая».
Антидепрессанты.
Мне сказали, что я плохая мать.
Я подумала, что я чудовищная мать.
И вот я снова не буду вылезать из выцветшего красного халата.
Конец моей карьеры.
Конец моей жизни.
Я всхлипнула. На мое плечо легла чья-то рука. Лысеющий мужчина с большим бейджем на белой рубашке протянул мне стакан воды. Я с благодарностью взяла его.
– Не хотите ли присесть? – спросил он. – Там за контролем скамейка.
Я выпила воду одним глотком. Живительная влага подействовала на меня, как шпинат на морячка Попая, героя комиксов. Нет, надо взять себя в руки и все выяснить до конца. Я выпрямилась.
– Спасибо большое, – пробормотала я, отдавая стакан. – Но я уже пришла в себя. Все нормально.
– Будьте осторожны, – сказал мужчина.
Джордж бежал рядом со мной. Он снова схватил с полки что-то ненужное.
– Перестань хватать что попало, или я расскажу обо всем отцу, – строго пригрозила я. «Старайтесь не ссылаться на своего партнера; всегда полезнее своими силами справляться с кризисной ситуацией, чтобы добиться уважения вашего ребенка…»
– Я расскажу Финну, и он запретит тебе неделю пользоваться компьютером. – Джордж присмирел. Видно, вспомнил про игру «Виселица», которой он тогда лишится. Я направилась к аптечным полкам; в моей походке появилась решительность.
Я взяла комплект теста на беременность. Точнее, три штуки.
Моя тележка так и норовила ехать совершенно не туда, куда мне нужно. А мне нужно было благополучно довезти ее до моей машины. Я наклонилась и попробовала выправить страшно перекосившееся колесо. За моей спиной бешено засигналил автомобиль, и я от неожиданности выпустила тележку из рук.