Девушка с приветом
Шрифт:
Павел Иванович встал, пошел за банкой.
Поднял и прочитал этикетку.
— Может быть, пригласить врача? — повернулся он ко мне.
Пригласить он, конечно, хотел психиатра, что понятно — мое поведение напрашивалось на диагноз. Впору перевозку из психлечебницы заказывать.
— Сейчас.., минутку. — Я рыдала и сморкалась в полотенце. — Вы не думайте… Все в порядке… Извините.., я объясню.., я не душевнобольная.., я перепутала…
Павел Иванович подошел к столику у окна, открыл бутылку с боржоми и налил воду в стакан. Он нес стакан мне, но машинально сам выпил его по
Наконец я смогла справиться со слезами, еще раз высморкалась в полотенце и, комкая его в руках, умоляюще посмотрела на Павла Ивановича, который уже занял прежнее место в кресле.
— Я сейчас все расскажу, только, пожалуйста, обещайте мне, что не станете говорить об этом другим.
— Прежде я вас должен выслушать, а потом мы поговорим об обещаниях.
— Но в этом нет никаких государственных секретов, только моя вопиющая глупость. Мне бы не хотелось, чтобы друзья потешались над Сержем.
При слове «Серж» на каменном лице генерала слегка дрогнули ресницы. Если бы я не смотрела на него во все глаза, то этой секундной реакции не заметила.
— Юлия Александровна, я вас внимательно слушаю.
По мере того как я живописала свои подозрения и догадки, а потом и конкретные действия по ликвидации правовой безграмотности и подготовке к заключению, Павел Иванович постепенно оттаивал. Несколько раз он хохотнул, из глаз его почти исчезли огоньки стреляющих в меня лазеров. Но только почти. Он оставался напряженным, не откидывался на спинку кресла и все еще не походил на доброго школьного директора, каким я его увидела в первые минуты. Мне страшно хотелось понравиться Павлу Ивановичу. Но возможно ли на это рассчитывать после представления, которое я устроила?
— Но ведь вам сказала Надежда Петровна, что вас приглашают в Федеральный разведывательный центр. Мне казалось, что все должно было стать ясно после ее звонка.
— Федеральный? А есть еще местный?
Я в этом совершенно не разбираюсь. Одного слова «разведка» хватило, чтобы я чуть в обморок не свалилась.
— Юля, мне послышалось, что вы называете Сашу каким-то необычным именем, что-то вроде Серого?
Если у меня и осталось внутреннее чутье и если ему можно было еще доверять, то оно подсказывало мне — не признавайся, что имя вылетело из самого Сержа в минуту глубокого стресса.
— Я называю его Сержем. Мне кажется, оно подходит ему. Ну, вы ведь знаете, как это бывает между двумя людьми? А он зовет меня Катей или Кэти — ничего общего с Юлей. Тоже считает, что оно мне подходит.
А тетушка намекает, что он, Серж, обзывает меня кошачьей едой.
— Я понимаю, понимаю, — покивал Павел Иванович.
— А почему вы спросили? Что связано с этим именем? Оно было у Сержа, то есть у Саши, раньше, он жил под ним?
— Нет, нет, у него было совсем другое имя.
— А где он работал?
— Знаете что, давайте выпьем! — Павел Иванович поднялся. — Что вы, как врач, рекомендуете, коньяк или валерьянку?
— Коньяк, — не задумываясь, пропищала я.
— Идите сюда. — Генерал подозвал меня к стеллажу с книгами.
Он вынул несколько томов. За ними была спрятана початая бутылка и маленькие серебряные стаканчики.
— Закуски нет, — сказал Павел Иванович, наполняя стопочки. — Ну, давайте, за Сашу и за наше здоровье. Отлично. И быстренько все убрали. — Он снова замаскировал бутылку.
— Всего-то — штраф, — сказала я. — С меня — пятьдесят рублей по максимуму, с вас, как с руководителя, — сотня.
— Что? — не понял Павел Иванович.
— Статья сто шестьдесят первая Кодекса об административных нарушениях. Распитие спиртных напитков на производстве.
— А! — говорил генерал, пока мы возвращались на место. — У меня в приемной свой кодекс в юбке сидит. Все доносит жене, террористка. Никакой секретности. Думаю, Надежда и про эту бутылку знает, сантиметром замеряет убывание коньячка. Раньше у меня в другом месте захоронка была, так она однажды туда чаю налила. Разве от Нади спрячешься? Она полвека в разведке.
Павел Иванович не походил на хронического алкоголика, и после коньячка он снова стал мудрым директором школы. С одной поправкой: школы для умственно отсталых.
На меня тоже коньяк подействовал: я вдруг оскорбилась, что по их вине дурочку сваляла.
— Павел Иванович, это возмутительно! Я Сер… Саше не прощу! Почему он сам мне ничего не сказал? По его милости я прожила сумасшедшую неделю. Надо же! В тюрьму собралась.
— Юля, вы представляете себе, что такое нелегальный разведчик?
— Нет, а разве они не все нелегальные?
— Только в некотором смысле. Это могут быть профессиональные разведчики и в то же время представители самых разных профессий — дипломаты, юристы, инженеры, ученые, торговцы. Они живут под своими именами, периодически ездят за границу и трудятся там за двоих в прямом смысле слова — на двух работах. Хлеб им достается нелегко, но все-таки с нелегалами не сравнить.
Нелегал — это очень редкая профессия и призвание. На многие годы человек поселяется в другой стране, живет под чужим именем и с чужой биографией. Он должен стать другим и одновременно остаться самим собой. Поверьте, это страшно сложно. Но мы даже не об этом сейчас говорим. Почему Саша не признался вам? Вовсе не потому, что не доверял. Понимаете, он обязан защищать тех людей, с которыми работал. Любая утечка информации, и пострадают многие — те, кто был с ним в одной упряжке, и те, кто ни сном ни духом не ведает, что помогал советской, тьфу ты, российской разведке.
— А у Саши тоже есть звание военное?
— Он полковник. И у него много боевых орденов, сейчас мы его представили на звание Героя России. Саша — выдающийся разведчик, таких единицы. Обычно нелегал возвращается на родину, если возникает угроза провала. А он отлично работал больше двадцати лет и вернулся, успешно выполнив задание.
— После того, как погибли его жена и дочь. У него был нервный срыв?
— Не было у него срывов. Переживал, конечно. Но, Юля, только в кино супермены, играя мышцами, демонстрируют железную выдержку так, что она всему миру заметна. Настоящее мужество — оно без цвета, запаха и внешних эффектов. Вы, Юля, — это особая статья. То, что Саша перед вами раскрылся, говорит о том, что он вам доверяет. Просто как человеку, как женщине доверяет.