Девушка с татуировкой дракона
Шрифт:
— Что вы имеете в виду? То, что Хенрик Вангер предложил мне контракт, или то, что я его подписал? В первом случае, полагаю, решать Хенрику, а во втором — это мое дело.
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Мне не нравится, когда кто-то копается в моей жизни.
— Хорошо, я не буду копаться конкретно в вашей жизни. Об остальном вам придется договариваться с Хенриком Вангером.
Изабелла Вангер внезапно подняла трость и ткнула наконечником в грудь Микаэля. Толчок был несильным, но от удивления он отступил на шаг.
— Держитесь от меня подальше.
Изабелла Вангер развернулась и проследовала к своему
За первый месяц в Хедебю Микаэль предпринял только одну поездку — в бухту озера Сильян. Он одолжил у Дирка Фруде «мерседес» и отправился через снежные завалы, чтобы навестить инспектора уголовной полиции Густава Морелля. Микаэль пытался составить себе представление о Морелле, основываясь на материалах полицейского расследования; встретил же его жилистый старик, который передвигался очень неторопливо, а говорил еще медленнее.
В блокноте, который Микаэль привез с собой, было записано около десятка вопросов, всплывших за время чтения полицейских материалов. Морелль подробно ответил на все. Под конец Микаэль отложил блокнот и признался, что вопросы были лишь предлогом для встречи с вышедшим на пенсию комиссаром. На самом деле ему хотелось поговорить с ним и задать единственный важный вопрос: было ли в полицейском расследовании что-нибудь, что не отразилось в материалах дела? Может быть, у Морелля тогда возникала какая-нибудь мысль или интуитивное ощущение, которыми ему хотелось бы поделиться?
Поскольку Морелль, как и Хенрик Вангер, все эти тридцать шесть лет размышлял над загадкой исчезновения Харриет, Микаэль ожидал, что его розыски будут приняты без восторга — вот еще, какой-то новый парень приехал и топчется в зарослях, в которых Морелль когда-то заблудился. Однако старый полицейский выслушал его без малейшего неудовольствия. Аккуратно набив трубку и чиркнув спичкой, Морелль спокойно кивнул:
— Да, мысли у меня, конечно, имеются. Но они такие неотчетливые и расплывчатые, что даже не знаю, как их лучше передать.
— Что, вы полагаете, произошло с Харриет?
— Думаю, ее убили. Тут мы с Хенриком сходимся. Это единственное возможное объяснение. Но мы так и не додумались до мотива. Я считаю, что ее убили по какой-то конкретной причине — убийцей не был сумасшедший, насильник или кто-то в этом роде. Знай мы мотив, мы бы поняли, кто ее убил.
Морелль ненадолго задумался.
— Убийство могли совершить спонтанно. Я имею в виду, кто-то мог воспользоваться случаем, когда посреди возникшего после аварии хаоса ему вдруг представилась такая возможность. Убийца спрятал тело и вывез его позже, пока мы прочесывали окрестности.
— Тогда мы имеем дело с очень хладнокровным человеком.
— Есть одна деталь. Харриет приходила к Хенрику в кабинет и хотела с ним поговорить. Уже задним числом ее поведение показалось мне странным — она прекрасно знала, что у Хенрика полно родственников, которые слоняются по дому. Я думаю, что Харриет представляла для кого-то угрозу — ведь она хотела Хенрику что-то рассказать, и убийца понял, что она… ну, насплетничает.
— Хенрик был занят с другими
— Помимо Хенрика в комнате находились четыре человека. Его брат Грегер, сын двоюродной сестры Магнус Шёгрен и двое детей Харальда Вангера — Биргер и Сесилия. Но это ничего не значит. Допустим, Харриет обнаружила, что кто-то похитил деньги компании — чисто гипотетически. Она знает об этом уже несколько месяцев и даже неоднократно обсуждает дело с виновником. Пытается, например, его шантажировать или жалеет его и сомневается, надо ли его выдавать. Внезапно она решается и сообщает об этом виновному, и тот в отчаянии ее убивает.
— Вы употребляете слово «его».
— По статистике, большинство убийц — мужчины. Правда, в клане Вангеров имеется несколько сущих ведьм.
— Я уже встречался с Изабеллой.
— Она одна из них. Но есть и еще. Сесилия Вангер может быть очень резкой. А Сару Шёгрен вы видели?
Микаэль помотал головой.
— Она дочь Софии Вангер, двоюродной сестры Хенрика. Вот уж действительно неприятная и безжалостная женщина. Но она жила в Мальме и, насколько я смог выяснить, не имела мотива убивать Харриет.
— Ну и что же?
— Проблема заключается в том, что с какой стороны мы на все это ни смотрим, нам никак не удается уловить мотив. А это самое главное. Если станет ясен мотив, мы будем знать, что произошло и кто за это в ответе.
— Вы очень тщательно поработали с этим случаем. Осталось ли что-нибудь недоведенным до конца?
Густав Морелль усмехнулся:
— Нет, Микаэль. Я посвятил этому делу бесконечное количество времени и не могу припомнить, чтобы не довел чего-нибудь до конца, насколько это было возможно. Даже после того, как меня повысили и я смог уехать из Хедестада.
— Смогли уехать?
— Да, я родом не из Хедестада. Я находился там на службе с шестьдесят третьего по шестьдесят восьмой год. Потом меня сделали комиссаром, я перебрался в Евле, где и прослужил в местной полиции до завершения карьеры. Но даже там я продолжал думать над исчезновением Харриет.
— Вероятно, вам не давал покоя Хенрик Вангер.
— Разумеется. Но не только поэтому. Загадка Харриет не отпускает меня и по сей день. Я хочу сказать… Знаете ли, у каждого полицейского имеется своя неразгаданная тайна. Когда я служил в Хедестаде, старшие коллеги рассказывали за кофе о случае с Ребеккой. Особенно один полицейский, которого звали Торстенссон — он уже много лет как умер, — год за годом возвращался к этому делу, посвящал ему свободное время и все отпуска. Когда у местных хулиганов наступал период затишья, он обычно вынимал те папки и думал.
— Еще одна исчезнувшая девушка?
Комиссар Морелль не сразу понял, а потом улыбнулся, сообразив, что Микаэль ищет какую-то взаимосвязь.
— Нет, я привел этот пример по другой причине. Я говорю о душе полицейского. Дело Ребекки возникло еще до рождения Харриет и много лет как закрыто за давностью. Где-то в сороковых годах в Хедестаде напали на женщину, изнасиловали и убили. В этом нет ничего необычного. Каждому полицейскому за его карьеру рано или поздно приходится расследовать такие дела, но я хочу сказать, что некоторые из них врезаются в память, проникают в душу следователей. Ту девушку убили самым зверским образом. Убийца связал ее и сунул головой в догорающие угли костра. Трудно представить себе, сколько времени бедняжка умирала и какие мучения ей пришлось испытать.