Девушка с тенью пантеры
Шрифт:
Хорошие коляски сейчас делают. Вон как резко развернулась на сто восемьдесят.
И что мне делать?
Визг тормозов, заставляет вздрогнуть. Выхватываю боковым зрением чёрную машину и столбенею.
Это же не может быть та самая машина? Как она вообще ездит до сих пор, после такого столкновения.
— Садись в машину! — стекло едва-едва опущено, но я слышу его громкий голос, словно он звучит в моей голове. Мужской, басистый и вибрирующий. Он мне не нравится.
Оглядываюсь по сторонам. Замечаю мужчину с собаками. Кажется,
— Я похороню его под колёсами, если сделаешь хоть шаг в ту сторону! — уверенно произносит голос.
Присматриваюсь. Стекло опустилось ниже. Мне виден мужской затылок на водительском сидении, повёрнутый в сторону собачника.
Своя жизнь ведь дороже, разве не так?
Не так… Как только колёса машины повернулись, я бросилась к двери.
Мужчина остановился с мамочкой, что, заметив меня, поспешно изменила направление движения, если вообще не все планы на день. Та собака, что покрупнее, принялась обнюхивать детскую коляску. Вряд ли эти меховые комочки смогли бы мне помочь с этим невменяемым, что нацелился живые мишени.
Открываю дверь и заглядываю в машину. Темно, как в танке. Как он вообще так ездит? Почему нет света в салоне?
— Садись! — рявкает он.
Из открытой двери слишком мало света, чтобы быть уверенной в том, что на заднем сидении нет его товарищей. Один не адекват — это плохо. А много не адекватов — это полная задница.
Сажусь. Руки не слушаются. Словно одеревеневшие, они застыли на груди, прижимая к себе свои богатства и не шевелятся.
Мужчина зло выдыхает. Он наклоняется ко мне, переваливается через моё сидение и закрывает дверь. Выпрямляясь, он застывает на половине пути и поворачивает в мою сторону голову.
— Ты… — не договаривает. Сверлит меня взглядом, в котором пробегают голубые разряды.
Твою налево! Суп! Ну конечно! Вот это я попала!
Мысли в голове путаются. Он продолжает нависать надо мной и молчать. Нащупываю пальцами газовый баллончик в пакете. Пытаюсь поддеть его ногтями, разорвать, но он не поддаётся. Суп не шевелится. Если не считать оглушающее дыхание, колыхающее мои волосы, и борьбы с пакетом, то вообще никакого движения нет.
Забив на вопящий инстинкт самосохранения, разрываю пакет двумя руками, уверенно перехватывая баллончик, и шиплю:
— Отодвинься от меня!
Ноль реакции. Никакого ответа.
Ну и ладно.
Толкаю мужчину на водительское сидение, хватаю ручку на двери и что силы вжимаю клапан на баллончике до упора, выпуская струю газа в его лицо.
Зато отмер!
Крик оглушает. Выбегаю из машины, вдыхая свежий воздух. Горло горит, лёгкие горят, в нос словно сухого перца чили насыпали, из глаз ручьём текут слёзы, но мне всё равно. Я бросаюсь в обратную сторону, едва различая дорогу.
Слышу отдалённый хлопок двери, отборные маты и окрик:
— Стой, ненормальная!
Ага! Вы видели хоть одного уматывающего от опасности человека,
Топот за спиной как-то тоже не мотивирует останавливаться.
Я не успеваю повернуть за угол, как меня с силой дёргают за волосы. Словно тысячи раскалённых игл впиваются в кожу головы. Боль адская.
— А-а-а-а!
— Заткнись, дура! — схватив моё плечо, выплёвывает он. — В машину! Бегом!
Грубо оттолкнув меня от себя, он жмурит налитые кровью глаза на краснеющем лице. Я едва умудряюсь не упасть от сильного толчка в спину. Кусаю губы и упрямо иду в указанном направлении, тихо глотая солёные слёзы.
Жахнуть ему ещё разок струю газа в лицо, что ли…
Что-то она мне не особо помогла в прошлый раз. Отца нет уже как два года, может, баллончик испортился? Вышел срок годности, не знаю. Вещества там какие-то выдохлись. Чего этот тогда только раскраснелся от него, а? Или это он от бешенства? Или это вообще его естественный цвет лица? В машине-то темно было, как-то не рассматривала.
— Сюда давай! — требует он, нацелившись на мои богатства. Распахивает дверь и выжидательно замирает. — Я жду!
Прикрываю на мгновение глаза и отдаю газовый баллончик не глядя. Остальное прижимаю к себе, уверенно встречая его взгляд.
Не отдам! Вот не отдам паспорт! Ни за что!
— Садись в машину. — чуть мягче произносит он, хмуря брови. Разглядывает моё средство самозащиты, словно впервые видит. — Я жду…
Мысленно посылаю его гораздо дальше, чем к чёрту. Сажусь в машину и тут же спешу выбраться обратно.
Господи! Как же там воняет! Там же дышать невозможно.
— Садись, я открою окна и верх машины. — раздражённо настаивает незнакомец.
Я не хочу садиться! Приободряет то, что он ждёт, пока я сяду. Стоит рядом, широко раздувая красные ноздри, и ждёт. Боится, сбегу?
А я сбегу! Вот только вряд ли я успею далеко убежать, пока он дойдёт до двери.
Скрежетнув зубами, набираю побольше воздуха в лёгкие и сажусь в машину. Не дышу. Упрямо жду хлопка двери, не дыша и не двигаясь. Лицо тут же зачесалось и защипало.
К моему удивлению, красный тип обошёл машину совсем не спереди, а двинулся в сторону багажника. Несколько громких щелчков и в машину хлынул прохладный, свежий воздух. Отважилась выдохнуть и немного подышать. Голова закружилась.
— Надень. — распахнув водительскую дверь, бросил мне на колени какую-то чёрную тряпку. Взяла её машинально, с удивлением обнаружив брендовый лого на чёрной футболке.
Хочу съязвить. Сказать что-то такое. Этакое. Чтоб его аж…аж… морально контузило!
— Надевай, я жду.
Да что ж он ждёт-то постоянно чего-то?! Бесит! Ждун, блин!
Натягиваю на себя чужую вещь, стараясь не задевать пластырь. Если честно, то я только сейчас о нём вспомнила. Моя осторожность вызвала громкий смешок у мужчины, что тем временем возился с крышей автомобиля.