Девяносто третий год
Шрифт:
И сделал шаг по направлению фермы.
Нищий схватил его за руку.
– Не ходите туда!
– А куда же, по-вашему, я должен идти?
– Ко мне.
Маркиз молча взглянул на нищего.
– Послушайте-ка меня, господин маркиз. У меня не сказать чтобы очень богато, зато надежно. Землянка не высока, вроде погреба. Вместо кровати сухие водоросли. Вместо кровли ветки и трава. Идем ко мне. На ферме вас расстреляют. А у меня вы спокойно отдохнете. Вы, должно быть, устали; завтра
Маркиз попрежнему глядел на незнакомца.
– А вы-то на чьей стороне? – спросил он. – Вы что – республиканец? роялист?
– Я – нищий.
– Не республиканец, не роялист?
– Как-то не думал об этом.
– За короля вы или против?
– Времени не было решить.
– А что вы думаете о происходящих событиях?
– Думаю, что жить мне не на что.
– Однакож вы решили спасти меня.
– Я узнал, что вас объявили вне закона. А что такое закон, раз можно быть вне его? Никак в толк не возьму. Вот я, что я – вне закона? Или наоборот? Ничего не понимаю. С голоду помереть это по закону выходит или нет?
– Вы давно уж так бедствуете?
– Всю жизнь.
– И все-таки решили меня спасти?
– Решил.
– Почему?
– Потому, что я подумал: вот человек, которому еще хуже, чем мне. Я хоть имею право дышать, а он и того права не имеет.
– Это верно. И вы хотите меня спасти?
– Конечно. Мы ведь теперь с вами братья, ваша светлость. Я прошу кусок хлеба, вы просите жизни. Оба мы теперь нищие.
– А вы знаете, что моя голова оценена?
– Знаю.
– А как вы об этом узнали?
– Объявление прочел.
– Вы умеете читать?
– Умею. И писать тоже умею. Почему же я должен неграмотным скотом быть?
– Раз вы умеете читать и раз вы прочитали объявление, вы должны знать, что тот, кто меня выдаст, получит шестьдесят тысяч франков!
– Знаю.
– И не в ассигнатах.
– Знаю, в золоте.
– А знаете ли вы, что шестьдесят тысяч – это целое состояние?
– Да.
– И следовательно, тот, кто меня выдаст, станет богачом?
– Знаю, ну и что?
– Богачом!
– Как раз я об этом и подумал. Увидел вас и сразу сообразил: тот, кто выдаст этого человека, получит шестьдесят тысяч франков и станет богачом, Значит, придется его спрятать да побыстрее.
Маркиз молча последовал за нищим.
Они углубились в чащу. Здесь и помещалась землянка нищего. Огромный старый дуб пустил к себе человека, устроившего под его сенью свое жилье; под мощными корнями была вырыта землянка, прикрытая сверху густыми ветвями. Землянка была темная, низкая, надежно укрытая от глаз. В ней могли поместиться двое.
– Словно я знал, что мне придется принимать
Такие землянки гораздо чаще попадаются в Бретани, чем принято думать, и зовутся на местном диалекте «пещерка». Тем же словом здесь называют тайники, которые устраивают в толще стен.
Все убранство такой пещерки обычно составляют несколько горшков, ложе из соломы или из промытых и высушенных на солнце морских водорослей, дерюга вместо одеяла, два-три светильника, наполненных животным жиром, и десяток сухих стебельков в замену спичек.
Согнувшись, почти на четвереньках, вползли они в пещерку, перерезанную толстыми корнями дуба на крохотные каморки, и уселись на кучу сухих водорослей, заменявших кровать. Меж двух корней, образующих узкий вход, в пещерку проникал слабый свет. Спускалась ночь, но человеческий глаз приспособляется к любому освещению и в конце концов даже в полном мраке сумеет отыскать светлую точку. Лунный луч бледным пятном лежал у входа. В углу виднелся кувшин с водой, лепешка из гречневой муки и кучка каштанов.
– Давайте поужинаем, – предложил нищий.
Они поделили каштаны, маркиз вынул из кармана матросскую галету, они откусывали от одного куска и пили по очереди из одного кувшина.
Завязался разговор.
Маркиз начал первым.
– Следовательно, – спросил он, – случаются ли какие-нибудь события, или вовсе ничего не случается, вам все равно?
– Пожалуй, что и так. Вы – господа, вы другое дело. Это уж ваша забота.
– Но ведь то, что сейчас происходит…
– Происходит – наверху.
И нищий добавил:
– А многое происходит еще выше: вот солнце, к примеру, подымается, или месяц на убыль идет, или полнолунье наступит, вот это мне не все равно.
Он отхлебнул глоток из кувшина и произнес:
– Хороша вода, свежая.
И добавил:
– А вам она по вкусу ли, ваша светлость?
– Как вас зовут? – спросил маркиз.
– Зовут меня Тельмарш, а кличут «Нищеброд».
– Слыхал такое слово. В здешних местах так говорят.
– Нищеброд – значит нищий. И еще одно прозвище у меня есть – «Старик».
Он продолжал:
– Вот уже сорок лет как меня «Стариком» величают.
– Сорок лет! да вы тогда были еще совсем молодым человеком.
– Никогда я молодым не был. Вот вы, маркиз, всегда были молоды. У вас и сейчас ноги, как у двадцатилетнего, смотрите, как легко вы на дюну взобрались; а я еле двигаюсь, пройду четверть лье, и конец, из сил выбился. А ведь мы с вами однолетки; ну да у богатых против нас есть одно преимущество – каждый день едят. А еда человека сохраняет.
Помолчав немного, нищий снова заговорил: