Девять месяцев до убийства
Шрифт:
Тем не менее явление это было далеко не заурядное, и инспектор Квин оглядел мистера Е с ног до головы с необычайным вниманием. Это доверенное лицо Нино Им-портуны сопровождали к нему в кабинет на Центр-стрит два сотрудника уголовной полиции. Они задержали его у трапа прилетевшего в аэропорт «Кеннеди» самолета компании «Эль-Аль». Он спокойно и равнодушно выносил критические взгляды инспектора, будто хорошо знал себе цену. Инспектор предложил ему сесть. И он сел как-то так, что никто не заметил самого момента, когда он сел: секунду назад еще стоял, а в следующую — уже сидел,
Он ждал.
— В доме 99 Ист вы известны как мистер Е, — начал допрос инспектор Квин. — Во всяком случае, в этом самолете вы путешествовали под фамилией Кемпински. Ваше настоящее имя, как мы только что выяснили, Эдвард Ллойд Меркенталер. Меня интересует, как мне к вам обращаться?
— Как вам будет угодно. — У мистера Е был мягкий вкрадчивый голос. Он как будто боялся кого-нибудь побеспокоить разговором. Если даже он и нервничал из-за того, что два детектива встретили его у трапа и препроводили в полицию, то совершенно не показывал этого.
— В моем положении я всегда находил предпочтительным использовать несколько имен, инспектор. Ни к одному из них я не питаю особенной привязанности.
— Я тоже. Так что будем называть вас настоящим именем. Мистер Меркенталер, у вас есть возражения против допроса?
— Ни малейших.
— Вы знаете свои права?
— О, да.
— Не предпочли бы вы разговаривать в присутствии вашего адвоката?
Губы мистера Е растянулись в улыбке, как будто инспектор необычайно тонко пошутил.
— В этом нет ни малейшей необходимости.
— Несколько секунд назад вы сказали «в моем положении». Чем, собственно, вы занимаетесь, мистер Меркенталер?
— Уже много лет я работаю для Нино Импортуиы, но не для концерна. Мистер Импортуна платил мне из своего личного фонда — как разъездному специалисту по промышленному шпионажу, или как золотоискателю. А может быть, он рассматривал меня как того и другого вместе.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я занимался обследованием предприятий, которые мистер Импортуна намеревался приобрести, анализировал их стабильность, рентабельность и тому подобное. К тому же я — дипломированный специалист в области машиностроения, геологии, экономики и финансов. Почти все, чем владел Импортуна, он приобрел по моим советам.
— Зачем же тогда такая необычайная таинственность?
— Ну, если бы вдруг стало известно, что Нино Им-портуна заинтересовался каким-нибудь делом, это могло бы дать повод для всякого рода очковтирательства, обмана и приукрашивания реального положения. Во всяком случае от этого обязательно поднялась бы цена того, что он намеревался купить. Все происходило быстрее и лучше, если я действовал под псевдонимом, не сообщая, чьи интересы представляю.
— Вы уже на протяжении нескольких лет пользовались доверием Импортуны, — сказал вдруг инспектор. — Может быть, уже лет девять, а?
Мистер Е удивленно поднял брови.
— А, я вижу вы знаете о его суеверии. Нет, инспектор, уже пятнадцать лет.
Инспектор покраснел и стал говорить резче, чем намеревался.
— Мы получили вашу телеграмму всего несколько часов назад. Где вы скрывались все это время? О смерти Импортуны газеты всего мира сообщили на первых полосах. Как получилось, что вы вплоть до сегодняшнего дня не давали о себе знать концерну Импортуны?
— Я не знал, что мистер Импортуна мертв, пока не прилетел вчера вечером в Рим. С начала сентября я не держал в руках ни одной газеты и не слушал радио.
— В это трудно поверить, мистер Меркенталер.
— Поверить будет легче, если вы узнаете, при каких обстоятельствах это происходило, — любезно возразил мистер Е. — Я лежал при смерти. В одной из больниц Тель-Авива. Туда меня доставили без сознания из пустыни Негев. Один деловой инцидент, о котором я ничего не могу вам сообщить, пока не отправлю о нем донесение в дом 99 Ист. Наверное, теперь уже миссис Импортуна. Двустороннее воспаление легких с осложнениями. Израильские врачи говорили мне позже, что они уже два раза считали меня совершенно безнадежным. Они сказали, что выкарабкаться без антибиотиков у меня не было никаких шансов.
— Разумеется, мы это проверим.
Мистер Е, казалось, был польщен.
— Должен ли я понимать это так, что вы подозреваете меня в убийстве Нино Импортуны?
— Где вы были ночью 9 сентября — около полуночи, мистер Меркенталер?
— Ах, простите.
Промышленный агент жестом фокусника извлек невесть откуда ключ и открыл свой дипломат. Он лишь чуть приподнял крышку, словно не хотел показывать содержимое дипломата чужим глазам, достал записную книжку, тут же запер дипломат и стал перелистывать страницы.
— Я понимаю так, что вы имеете в виду ночь с 9 на 10 сентября по нью-йоркскому времени, инспектор.
Инспектор озадаченно поглядел на него.
— Да.
— Видите ли, если находишься на другой стороне планеты, тебе все время надо принимать в расчет разницу во времени. Когда 9 сентября в Нью-Йорке была полночь, я находился по делам в Израиле. Когда так много путешествуешь, как я, не так-то легко помнить о различиях во времени. Итак, в интересующее вас время, как записано у меня в записной книжке, я сидел в частном самолете, принадлежащем компании «Меиахэм Лип-ски» — Общество по развитию пустыни Негев. И летел, направляясь в определенное место этой пустыни. Точно назвать это место я не могу, потому что дал слово держать наши переговоры в строгой тайне, а вся моя работа строится на доверии.
Во всяком случае, вскоре после приземления я заболел, и тем же утром меня доставили в клинику Тель-Авива. У меня была температура за сорок, как мне потом сообщили. Компания и клиника, разумеется, смогут подтвердить мои показания. Ах да, — скромно добавил мистер Е, — если будете проверять, учтите, что я был там под именем Мортимера Гинзберга, а то они там не поймут, о ком вы спрашиваете.
9 ноября 1967 года
Место и дату очной ставки Эллери выбрал сообразуясь с эстетическим аспектом дела и требованием высшей справедливости: девятого числа, в, спальне Импортуны, где промышленник нашел свою смерть.