Девять миллиардов имен Бога (сборник рассказов 1937-1953)
Шрифт:
Но фонари оказались ненужными. Огромный зал, в котором они очутились, освещался рядами ламп под потолком. С одной стороны к залу примыкал длинный коридор, а прямо перед ними широкая лестница поднималась на верхние этажи.
На секунду Цинадри заколебался. Потом решил, что все равно, куда идти, и повел товарищей за собой в коридор.
Чувство, что где–то близко есть жизнь, стало особенно сильным. Казалось, они вот–вот встретят обитателей этого мира. Если те поведут себя враждебно (за что их трудно будет упрекнуть), придется пустить в ход парализаторы…
Волнуясь, разведчики вошли в следующее помещение. И облегченно вздохнули:
Аларкен, всегда самый проворный из тройки, уже изучал ящички. В каждом из них лежали тысячи тонких, но очень прочных пластин с множеством отверстий разного вида. Паладорец взял одну карточку, а Аларкен запечатлел интерьер, сделав крупные снимки машин. Затем они пошли дальше. Просторное помещение, одно из чудес этого мира, им ничего не говорило. И ничьи глаза больше не увидят замечательные, почти одушевленные электронно–счетные устройства и пять миллиардов перфокарт, на которых записаны все сведения о каждом из живших на планете людей.
Было очевидно, что этим зданием пользовались совсем недавно. Все больше волнуясь, разведчики поспешили в следующее помещение. И увидели огромную библиотеку, миллионы книг на бесчисленных стеллажах. Здесь — хотя разведчики не могли этого знать — хранились все законы, когда–либо учрежденные людьми, и все речи, произнесенные в их советах.
Цинадри размышлял, как быть дальше, когда Аларкен обратил его внимание на один из стеллажей, метрах в ста от них. В отличие от других он был наполовину пуст, а на полу, словно сброшенные кем–то в спешке, кучами валялись книги. Никакого сомнения: совсем недавно здесь побывал еще кто–то. Чуткие органы чувств Аларкена отчетливо различали следы колес на полу, хотя остальные ничего не видели. Он даже обнаружил отпечатки ног, но, не зная ничего о жителях этого мира, не мог сказать, в какую сторону вели следы.
Чувство близости живого усилилось чрезвычайно, но близости временной, а не пространственной. Аларкен сказал вслух то, что думали все:
— Наверно, книги были очень ценные, и кто–то решил их спасти в последнюю минуту. Это значит, что где–то, быть может, совсем близко, есть убежище. Если поискать, мы можем найти какие–нибудь признаки, которые приведут нас туда.
Цинадри согласился, но паладорна эта мысль не вдохновила.
— Даже если так, — сказал он, — убежище может быть в любом месте планеты, а у нас осталось всего два часа. Но не будем терять времени, если мы хотим кого–то спасти.
И отряд снова двинулся вперед, останавливаясь только для того, чтобы захватить несколько книг. Они могут пригодиться ученым на Базе, а впрочем, вряд ли их удается перевести. Оказалось, что здание состоит преимущественно из маленьких помещений, и все они еще недавно были заняты. Почти всюду были порядок и чистота, но в двух–трех комнатах парил дикий хаос. Их особенно поразило одно помещение — судя по всему, какой–то кабинет, — которое подверглось полному разгрому. Пол усеян бумагами, мебель разбита, снаружи в разбитые окна лез дым.
Цинадри встревожился.
— Не может быть, чтобы сюда могло проникнуть какое–нибудь опасное животное! — воскликнул он, нервно крутя в руках парализатор.
Аларкен не ответил. Он издавал странный звук, который на языке его народа назывался смехом. Прошло несколько минут,
— Не думаю, чтобы это сделало животное, — сказал он. — Объяснение намного проще. Представьте себе, что вы всю жизнь проработали в одном помещении, из года в год занимались бесконечными бумагами. Вдруг вам говорят, что вы их больше никогда не увидите, ваша работа кончена, можно уходить навсегда. Больше того, никто не заменит вас здесь. Конец, точка. Как бы вы поступили, Цинадри?
Цинадри подумал несколько секунд.
— Ну, наверно, я бы все прибрал и ушел. Ведь так было во всех остальных комнатах.
Аларкен снова засмеялся. — Не сомневаюсь, вы бы так и сделали. Но есть люди с другой психологией. Думаю, мне пришлось бы по душе существо, которое здесь работало.
Он ограничился этим, и его спутники некоторое время ломали голову над его словами, потом забыли о них.
Разведчики даже опешили, когда Торкали велел им возвращаться. Было собрано много информации, но они не нашли ничего, что могло бы привести их к пропавшим обитателям этого странного мира. Поразительная загадка, и похоже, что она никогда не будет разрешена. Осталось меньше сорока минут, потом К.9000 уйдет.
Они прошли около полпути, возвращаясь к своему катеру, когда заметили ведущий в недра здания полукруглый ход. Его архитектурное выполнение отличалось от всего, что они тут видели, и наклонный пол просто обрадовал разведчиков: их многочисленные ноги уже устали от мраморных лестниц, которые только двуногие могли понастроить в таком изобилии. Цинадри страдал больше всех; обычно он ходил на двенадцати ногах, но мог в крайнем случае бежать и на двадцати — правда, этого еще никто не видел.
Отряд замер на месте и смотрел в туннель, думая об одном. Ход, ведущий в недра Земли! На том конце его они могут найти обитателей этого мира и хоть кого–нибудь спасти от гибели. Еще есть время вызвать на помощь главный корабль.
Цинадри послал сигнал своему командиру, и Торкали остановил катер как раз над зданием. Может получиться так, что им некогда будет петлять по всем этим переходам, хотя заблудиться они не могут, весь лабиринт четко запечатлен в памяти паладорца. Если понадобится. Торкали взрывом пробьет им прямой путь сквозь все двенадцать этажей. Да нет, они быстро выяснят, что кроется в конце туннеля…
Они узнали это через тридцать секунд. Туннель заканчивался очень странным цилиндрическим помещением с роскошными мягкими сиденьями вдоль стен. Другого хода сюда не было, только через туннель, по которому они пришли, и Аларкену понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, для чего предназначалась эта кабина. Жаль, что нет времени ею воспользоваться, подумал он. Крик Цинадри нарушил течение его мыслей. Аларкен резко обернулся и увидел, что стена бесшумно сомкнулась за ними.
Даже невольный испуг не помешал Аларкену с уважением подумать: «Кто бы они ни были, они хорошо разбирались в автоматике!»
Первым заговорил паладорец. Он указал щупальцами на сиденья.
— Мы думаем, что лучше всего сесть, — сказал он.
Множественное сознание Паладора уже анализировало обстановку и знало, что последует.
Им не пришлось долго ждать. Из–за рещетки в потолке вырвалось слабое гудение, и в последний раз в истории на Земле зазвучал пусть безжизненный, но все–таки человеческий голос. Хотя слова были незнакомые, запертые разведчики угадали их смысл.