Девять миллиардов имен Бога (сборник рассказов 1937-1953)
Шрифт:
Я знаю, многие думают, будто бродить в космическом скафандре по планете с малым тяготением, без атмосферы – занятие чрезвычайно увлекательное. Эти люди ошибаются. Нужно столько всего помнить, делать столько проверок и принимать столько мер предосторожности, что тут уж не до романтики. Во всяком случае так обстоит дело со мной. Правда, на этот раз я был так возбужден, когда мы выбрались из шлюза, что не помнил абсолютно ничего.
Сила тяжести на «Пятерке» так мала, что ходить там нельзя. Связанные, как альпинисты, мы скользили по металлической равнине, используя отдачу реактивных пистолетов. На концах цепочки находились опытные космонавты
Через несколько минут мы добрались до цели – широкого, низкого купола около километра в окружности. А может быть, это огромный воздушный шлюз, способный принять целый космический корабль?.. Все равно мы сможем проникнуть внутрь только благодаря какой–нибудь счастливой случайности – ведь механизмы, несомненно, давно испортились, да хоть бы и не испортились, нам с ними не справиться. Что может быть мучительнее: стоять на пороге величайшего археологического открытия и ощущать свою полнейшую беспомощность!
Мы обогнули примерно четверть окружности купола, когда увидели зияющее отверстие в металлической оболочке. Оно было невелико, метра два в поперечнике, и настолько правильной формы, что мы даже не сразу сообразили, что это такое. Потом я услышал в радиофоне голос Тони:
– А ведь это не искусственное отверстие. Мы обязаны им какому–то метеориту.
– Не может быть! – возразил профессор Форстер. – Оно слишком правильное.
Тони стоял на своем.
– Большие метеориты всегда оставляют круглые отверстия, разве что удар был направлен по касательной. Посмотрите на края – сразу видно, что был взрыв. Вероятно, сам метеор вместе с оболочкой испарились и мы не найдем никаких осколков.
– Что ж, это вполне возможно, – вставил Кингсли. – Сколько стоит эта конструкция? Пять миллионов лет? Удивительно, что мы не нашли других кратеров.
– Возможно, вы угадали. – На радостях профессор даже не стал спорить. – Так или иначе, я войду первым.
– Хорошо, – сказал Кингсли; ему, как капитану, принадлежало последнее слово в таких вопросах. – Я вытравлю двадцать метров троса и сам сяду на краю, чтобы можно было поддерживать радиосвязь. А не то оболочка будет экранировать.
И профессор Форстер первым вошел внутрь «Пятерки» – честь, принадлежавшая ему по праву. А мы столпились около Кингсли, чтобы он мог нам передавать, что говорит профессор.
Форстер ушел недалеко. Как и следовало ожидать, внутри первой оболочки была вторая. Расстояние между ними позволяло стоять во весь рост, и, светя фонариком в разные стороны, он всюду видел ряды подпорок и стоек, но и только.
Прошло еще двадцать четыре томительных часа, прежде чем нам удалось проникнуть дальше. Помню, под конец я не выдержал и спросил профессора, как это он не догадался захватить взрывчатки. Профессор обиженно посмотрел на меня.
– Того, что есть на корабле, хватит, чтобы всех нас отправить на тот свет, – ответил он. – Но взрывать – значит рисковать что–нибудь разрушить. Лучше постараемся придумать другой способ.
Вот это выдержка! Впрочем, я его понимал. Что такое лишний день, если ищешь уже двадцать лет?
Вход нашел – кто бы вы думали? – Билл Хоукинс. Возле северного полюса этой маленькой планеты он обнаружил громадную, метров сто в поперечнике пробоину. Метеорит пробил тут обе внешние оболочки. Правда, за ними оказалась еще третья, но благодаря одному из тех совпадений, которые случаются, если прождать несколько миллионов лет, в это отверстие угодил другой
Наверно, во всю жизнь мне не доведется испытать такого странного чувства, какое владело мной, когда я висел под этим исполинским сводом, будто паук под куполом собора Святого Петра. Мы знали, что нас окружает огромное пространство, но не знали, как оно велико, потому что спет фонарей не давал возможности судить о расстоянии. Здесь не было пыли, не было воздуха, поэтому лучи были попросту невидимы. Направишь луч на купол – светлый опал скользит все дальше, расплывается и наконец совсем пропадает. Посветишь «вниз» – видно какое–то бледное пятно, но так далеко, что ничего не разобрать.
Под действием еле заметной силы тяжести мы медленно падали, пока нас не остановили тросы. Над собой я видел мерцающий кружок там, где мы входили; конечно, далековато, но все–таки легче на душе.
Я раскачивался на тросе, во тьме кругов мерцали бледные звездочки – фонарики моих товарищей, и тут меня вдруг осенило. Забыв, что все радиофоны настроены на одну волну, я завопил:
– Профессор, по–моему, это вовсе не планета! Это космический корабль.
И тут же смолк, чувствуя себя последним дураком. Секунду царила напряженная тишина, затем, она сменилась нестройным гулом – все заговорили разом. Тем не менее я разобрал голос профессора Форстера и сразу понял, что он удивлен и доволен.
– Совершенно верно, Джек. На этом корабле «культура X» прибыла в солнечную систему.
Кто–то – кажется, Эрик Фултон – недоверчиво хмыкнул.
– Это фантастика! Корабль поперечником в тридцать километров!
– Уж вы–то должны в этом разбираться, – заметил профессор неожиданно кротко. – Представьте себе, что какая–то цивилизация задумала пересечь межзвездное пространство – как решить задачу? Только так: собрать в космосе управляемый планетоид, хотя бы на это ушло не одно столетие. Ведь надо обеспечить несколько поколений всем необходимым, поэтому корабль должен быть самостоятельным миром, отсюда такие размеры. Кто знает, сколько солнц они облетели, прежде чем нашли наше и кончились их поиски? Наверно, у них были и другие корабли, поменьше, чтобы спускаться на планеты, база же в это время оставалась где–нибудь в космосе. Они выбрали эту орбиту вокруг самой большой планеты, где можно было спокойно оставить корабль на веки вечные – или до той поры, пока он не понадобится опять. Простейшая логика: если пустить базу вокруг солнца, со временем притяжение планет изменит ее орбиту настолько, что потом не отыщешь. Здесь же ничего подобного произойти не могло.
– Скажите, профессор, – спросил кто–то, – вы все это знали еще до начала экспедиции?
– Предполагал… Такой вывод подсказывали все факты. Пятый спутник всегда отличался некоторыми странностями, но до сих пор на это как–то не обращали внимания. Почему эта крохотная луна находится так близко от Юпитера, в семьдесят раз ближе, чем остальные малые спутники? С точки зрения астрономии это нелепо. А теперь довольно болтовни. Нас ждет работа.
И какая это была работа! На долю нашей семерки выпало величайшее археологическое открытие всех времен, и нам предстояло исследовать целый мир – пусть маленький, пусть искусственный, но все–таки мир. Что мы могли сделать? Наскоро провести беглую разведку, ведь материала здесь было достаточно для поколений исследователей.