Девять жизней черной кошки
Шрифт:
– Почему?
– А не спрашивали меня. Что же мне самой лезть с разговором? Да и не хотела я честь женщины замарать. Пусть уж покоится с миром.
– Мне интересно знать, Наталья Петровна, Ваську убили…
– Убили, убили, – подтвердила она.
– Ларису он освободил, ведь отношения у них были неважные. Как же получилось, что она застрелилась?
Наталья Петровна выпятила нижнюю губу и покачала головой: не знаю. Глаза ее наполнились слезами, она вспомнила, как нашла хозяйку в доме, когда явилась убирать:
– Пришла я, хожу по дому и не вижу ее, родненькую. А потом тряпкой елозю по мебели, глядь – а она лежит, красавица моя… Веришь, я так кричала, так кричала… Чего ей взбрело в голову? Богатая, красивая, мужчинами любимая…
– Странно,
– Да вроде некому. Разве что муж узнал про измену. Но его раньше взорвали…
– А накануне ее смерти вы ничего странного не замечали за Ларисой? Может, с кем-то она встречалась или по телефону вела странные разговоры? Я не могу поверить, что Лариса завершила жизнь самоубийством, она не из тех была.
– Ой, милый! – захлюпала носом Наталья. Впрочем, вполне вероятно, плакала уже не она, а водка. – Ларисочка такая хорошая была. И все у нее было. Зачем она это сделала?
– Вы не ответили. Она вела себя странно?
– Ну да. Нервничала. Все же муж погиб, отец двух деток. И по телефону разговаривала, а вот с кем, не знаю. Все что-то про Василия Романовича говорила, будто он не умер, то есть не погиб, а жив. Я вот думаю, может, она его сильно любила? А с мужиками из мести связалась?
– Вы знаете, кто такая Алла?
– Алла? – Наталья Петровна откинулась на спинку стула, рассматривая Андрея, будто он и есть Алла. – Алла… Алла… это…
– Насколько я знаю, она певица в ресторане.
– Ах, певица… Ну, так, да. Певицу знаю. Любовница Васьки… Василия Романовича.
– Откуда вы ее знаете?
– Так мне Лариса рассказывала. Я как-то застала ее в нервном возбуждении. Спрашиваю: чего, мол, Лариса Олеговна, вы сама не своя? А она мне и рассказала. Нет, не как подруге рассказала, а потому что возмущением была полна. Говорит, ты бы посмотрела на эту б… Пробы негде ставить! Это она так про Аллу. Я и видела ее однажды, да. В доме Ларисы Олеговны.
– Алла приходила к Ларисе? Или к Ваське? – уточнил он.
– К Ларисе Олеговне. Я убиралась на кухне, а Ларисочка пришла ко мне и говорит: «Свари кофе, пожалуйста. Ко мне пришла пассия мужа, посмотри на нее, потом расскажешь мне свои впечатления».
– Лариса вам так доверяла? – с большой долей сомнения спросил Андрей.
– При чем тут доверие? Бог с тобой. Поделиться ей не с кем было, а я ж вроде как своя. Думаешь, Лариса Олеговна не догадывалась, что я про нее все знала? Догадывалась. Но об этом со мной никогда не заговаривала. И я молчала. В смысле мужу ее – ни слова. Когда баба закрутится-завертится, ей хоть где-то душу вылить хочется.
– Ну и что было дальше? Вы сварили кофе?
– Сварила, поднесла. Ничего не скажу, Алла красивая, одета с иголочки, прям картинка. Только Лариса Олеговна красивее, в Алле этой не женский заряд присутствует.
– Как это? – изумился Андрей.
– А это когда в женщине много свободы есть… – подыскивала подходящие слова Наталья Петровна.
– Вульгарная? – подсказал Андрей.
– И это тоже. Ну, ты меня понял.
– Вы слышали, о чем они разговаривали?
– Специально не подслушивала, но что долетело, запомнила. Лариса Олеговна, когда я подала кофе и уже уходила, сказала: «То, что ты спишь с моим мужем, я знаю. И мне на это наплевать. Но предупреждаю: вздумаешь гадить мне, я уничтожу тебя. Пей кофе, милая». Вот и все. Уж что эта самая Алла ответила – не знаю. Я оглянулась посмотреть, как ей слова хозяйки пришлись, а она – ничего, бровью не повела, взяла чашку. Ну, я на кухню вернулась, а через пять минут Алла ушла.
– М-да… – протянул Андрей, потирая подбородок. – Когда это было?
– Алла когда приходила? – переспросила Наталья Петровна и задумалась. – Да не так уж и давно… в декабре. В самом начале декабря, точное число не помню.
– Вы говорили, что с Бубулиным Лариса секретничала. О чем, как думаете?
– Так на Василия Романовича жаловалась. Он советовал ей, как с ним политику вести, уговаривал не бросать его. Да, и такое было! Лариса Олеговна хотела уйти от него, видно, терпение лопнуло. А Бубулин ей сказал: «Ты Ваську сделала, без тебя он не добился бы успехов, а теперь хочешь его готовенького отдать? Круто его в оборот взяли, он слабый, так будь ты сильной. Свое держи крепко».
Андрей взглянул на часы, засобирался. Уже у порога остановился, вернулся к столу, черкнул на листе из блокнота несколько цифр и протянул хозяйке дома:
– Вот мой номер телефона, Наталья Петровна, и если кто-то еще будет интересоваться Васей и Ларисой, сразу звоните мне. Только прошу вас, больше никому не рассказывайте то, что сегодня рассказали мне.
– А что такое? – непонимающе захлопала женщина глазами. – Вроде больше никто не интересовался. Вон и в прокуратуре не проявили интереса к их личной жизни… Только спросили, кто бывал в доме, с кем Ларисочка дружила, к кому в гости ходила, кто к ним приходил… Спрашивали, не заметила ли я чего-то странного. Странного я не замечала, потому так и отвечала. А про личную жизнь не спросили.
– Мне кажется, что с Ларисой и Васей не так все просто, как преподносится. Я буду здесь еще некоторое время, так что сразу звоните, если что.
Он попрощался и ушел озадаченный.
Глава 13
– Вот так история, – сказал себе Андрей, захлопнув дверцу джипа. – Как бы я хотел вычеркнуть Бубулина из нашего списка подозреваемых… Почему же он уговаривал не кляузничать на нас?
Но круг сузился. Не в том смысле, что следовало исключить Бубулина, а в том, что не выявилось новых людей. Интрига явно вертелась между известными лицами, только что это за интрига? На почве любви и ревности разгорелись страсти? Андрей пролистнул перед глазами всех пятерых человек, включая Волокушу, и отказался от такой мысли. Не похожи они на людей, которые из-за любви способны столько навертеть: покушения на Черкесова, убийство Ларисы, похищение, обмен. Слишком все это не романтично, а наоборот – прагматично. Однако сведения Натальи Петровны должны играть какую-то роль, пусть не главную, но не последнюю.
– Хорошо, допустим, все помешались на кровати, – сказал сам себе вслух Андрей, выкручивая руль на повороте. – Попробуем разобраться.
Итак, Савичев. Спал с Ларисой. Одновременно спал с Аллой и почему-то рассказал об этом на допросе сам. Зачем? Хвастануть решил? Не похоже. Вроде бы с Ларисой спать престижней, а он это отрицал, перевел стрелки на Кира Науменко, попросту сдал его. Зачем? Отомстил за то, что Лариса предпочла Науменко? Если уж проницательная и наблюдательная Наталья Петровна не заметила за Юрой поползновений на жену Черкесова, то как же лихо он маскировался! Тихушник Савичев имеет талант резидента. О Ларисе отзывался с легким негативом, говорил, что после смерти Черкесова возникли с ней трения, но он ее убедил, что не враг… А почему он так сказал: убедил, что не враг ей? Выходит, она его в чем-то подозревала, и, видимо, врагом назвала его именно Лариса. Значит, у нее были на то основания. Теоретически он мог и убить ее как раз за основания. А практически? Человек он трусливый, трусу надо очень постараться нажать на курок. Но, если трусу угрожает серьезная опасность, если он уже, что называется, заступил за черту, то, спасая свою шкуру, на курок он нажмет как раз из трусости. Трусу страшно и в постель к жене шефа залезть, он всегда будет бояться разоблачения. Но Савичев залез. Что, так сильно было желание насолить шефу? Или он тоже был безумно влюблен в Ларису? И еще. Лариса разговаривала с Савичевым по телефону, по ее ответам можно судить, что от него следовали угрозы. О чем он хотел рассказать? Кому – не вопрос. Ясно, что Черкесову. Но о чем? О связи Ларисы и Науменко? Трус не станет угрожать, он затихнет и сделает ход исподтишка. Так, может, Савичев играет в труса? А вот чего он добивался от Ларисы своими угрозами – пока совсем непонятно.