Девятая директива

Холл Адам

В «Дон-Муанге» ждал самолет таиландских ВВС, и в три ноль-ноль мы уже находились в воздухе. Курс лежал на восток, к границе с Лаосом.

В Кемерае Меконг разливается широко, поэтому новый мост построили капитальный, с асфальтовым покрытием, с двумя полосами движения. После того как прилегающую с лаосской стороны территорию захватили вьетконговцы, мост закрыли, а на обоих его концах выставили посты.

Мы приехали перед рассветом, в сопровождении небольшого армейского конвоя. С таиландской стороны мост обычно охранялся дюжиной гвардейцев, но в этот день с военной базы близ Ку-Чи-Нарая прибыло специальное подразделение, и, как только мы подъехали, командир доложил поверенному в делах, что его задачей является оказание нам всесторонней помощи за исключением ведения огня по территории Лаоса на противоположном берегу реки.

Я хотел осмотреться на месте и, отойдя от машины, решил немного прогуляться. Было очень тихо. В предутренних сумерках в полной готовности стояли вооруженные солдаты — их было больше сотни; столько же — на другом конце моста. Но тишину пока ничто не нарушало. Кто-то кашлянул, где-то чиркнула спичка, металл ударился о металл, звук тут же заглушили, и тишина воцарилась снова. Это была тишина на поле боя в час перед атакой.

В замершем воздухе жужжали комары. Они кружились в свете ламп над моей головой, за лампами небо было черным, но на востоке уже пробивались первые лучики рассвета. Часы показывали шесть утра.

Ломан не подвел меня. Шагать было больно, а это означало, что он не позволил доктору накачать меня лекарствами. Голова не болела, все чувства обострились: так бывает, когда долго ничего не ешь. Надежды у меня почти не было. Похоже, что Ломан в оценке ситуации оказался прав.

Заря быстро разгоралась. На дальнем конце моста завели машину и послышались какие-то команды.

Вернувшись к конвою, я прошел к замаскированному автомобилю, где в ожидании своего часа содержался Куо. Он был бледен. Когда я сел в машину, приказал охранникам выйти, Куо пристально на меня посмотрел. О том, что запланировано, знали лишь несколько человек: Ломан, поверенный в делах да двое из Эм-Ай-6. Дело могло сорваться в любой момент, и мы не хотели посвящать в него посторонних, а меньше всего солдат. Один-единственный дрогнувший палец, один случайный выстрел могли все безнадежно испортить и превратить обмен в кровавую бойню.

Я должен был вернуть Персону на нашу сторону тихо, без единого выстрела. И так, чтобы Ли полетел обратно в Дарем.

— Куо, — я говорил очень осторожно, — английский, я думаю, ты понимаешь неплохо?

— Да. — Его страх чувствовался даже в одном этом слове, он его не сказал, а выдохнул. На страх я и рассчитывал — страх смерти. Именно поэтому я не прикончил его тогда, на рисовом поле, ибо не существует более мощного оружия, чем страх, испытываемый твоим врагом.

— Хорошо. Будешь отвечать на мои вопросы. Откуда ты получил предложение, прямо из Пекина? Я имею в виду — похитить Персону?

— Да. — Куо не думал ни секунды. Он у меня в руках.

— Какие ты получил права в отношении военных — китайцев и вьетнамцев, которые помогали тебе в операции?

— Я не совсем понимаю.

В машину проникал слабый утренний свет, Куо все время смотрел мне только в глаза.

— Например, штурм КПП в Нонтабури начался тогда, когда ты из посольства дал команду в Пекин, это так?

— Да. Я смог это сделать, потому что еще до прибытия в Таиланд Пекин предоставил в мое распоряжение определенные силы и средства. Я использовал их только раз — для взятия Нонтабури.

— И тебе дали документ, где говорится, что временно твои полномочия распространяются и на военных в целом?

Вместо ответа он показал два специальных пропуска и письмо, подписанное главнокомандующим силами вьетконговцев в Лаосе. Я внимательно прочитал его, останавливаясь на непонятных местах и прося Куо перевести. С таким письмом он имел право прийти к любому начальнику штаба и потребовать от него поддержки как людьми, так и вооружением — в зависимости от обстановки. Письмо выглядело вполне официально и, в зависимости от обстановки. Письмо выглядело вполне официально и, похоже, было подлинным, но мне не понравилась расплывчатость формулировок. Я вернул его вместе с пропусками.

— Этого достаточно. — Мне хотелось, чтобы Куо воспрянул духом, сомнений в эту минуту у него быть не должно. — А теперь послушай меня еще внимательнее. Тебе придется сделать выбор. В Бангкоке тебя ожидает суд. Приговор ясен заранее, тебя казнят. Если ты не знаешь, как происходит смертная казнь в этой стране, я напомню. Буддизм не позволяет отнимать у человека жизнь, поэтому приговоренного помещают за натянутую на рамку материю, на которой нарисована мишень. Взвод солдат, приводящих приговор в исполнение, стреляет по мишени, а не по тебе, но смерть при этом остается смертью; и лучшей, мне кажется, для профессионального снайпера не придумать.

Я следил за выражением глаз Куо и увидел в них то, что хотел.

— Но есть альтернатива. Ты, Куо, выходишь на середину моста, вызываешь с китайской стороны главного, того, кто непосредственно отвечает за обмен, и втолковываешь ему, что место Ли сейчас занимаешь ты. Другими словами, убеждаешь его, что не Ли, а лично ты выставлен для обмена на высокого британского представителя.

Снаружи доносились звуки заводимых автомашин, мимо окон проехали солдаты на джипе, фонари выключили. Новый день вступал в свои права.

— Они не согласятся, — выдохнул Куо.

— Это зависит целиком от тебя. Сунь им под нос документы. Придумай, что хочешь. Будто в последнюю минуту из Пекина пришли новые инструкции. А можешь соврать, что разговаривал с Хуангом Ксиунгом Ли, и он сказал, что хочет вернуться в Англию, потому что напал еще на один источник информации и новая информация обещает быть гораздо ценнее предыдущей. Скажи им, что память Ли не в состоянии удержать все технические тонкости и что появился шанс завладеть документацией; что он нашел посредника прямо в стенах тюрьмы. Передай, что Ли якобы требует дать ему еще несколько месяцев в Англии, а иначе, мол, Китайская республика будет долго кусать локти.

Я остановился, давая ему возможность подумать, но Куо повторил:

— Мне их не уговорить.

Наклонившись к нему еще ближе, я заговорил быстрее.

— Говори все, что взбредет в голову. Пудри им мозги, блефуй, угрожай расправой от имени генерала Квейлинга; скажи, что вьетконговский главком, наделивший тебя письменными полномочиями, накажет за малейшее неповиновение его приказам любого. Используй любые средства. — Я сделал паузу и добавил: — Иначе казнь в Бангкоке.