Девятый конвой
Шрифт:
Сержант Чобот опустил стекло. Вадим сидел рядом с ним и чувствовал, как парень дрожал. Он придвинулся поближе, на всякий случай вдавил в ребро украинского сержанта острие ножа. Оконце в кузове за спиной водителя было открыто. Чобот знал, что его затылок находится под прицелом. Заниматься глупостями в этой ситуации мог только герой или полный идиот.
– Вернулись, Димон? – поинтересовался караульный, взбираясь с фонариком на подножку.
Он осветил бледное лицо водителя, увидел незнакомого офицера, сидящего рядом с сосредоточенной
– А это кто такой? – насторожился боец.
– Открывай калитку, потом будешь выяснять, – проворчал Вадим.
– В Кружилине ко мне конвой посадили, – отозвался Чобот. – Приказ доставить трех важных заключенных. Полевые командиры террористов, под Донецком их взяли. Содержать отдельно от прочих, не бить, завтра к ним приедут. Генерал какой-то приказал.
– Понятно. – Караульный смутился и отвел глаза, не выдержав строгого взгляда Вадима. – А ты чего такой бледный, Димон?
– Живот болит. Несварение, мать его!.. – не отступая от сценария, пробормотал водитель.
Караульный согласно кивнул:
– Ага, всякой дрянью кормят. Я тоже давеча до сортира еле добежал.
Он спрыгнул на землю, обогнул машину, забрался на приваренную подножку-скобу и заглянул в кузов. У правого борта громоздились коробки – провиант для личного состава и заключенных. На полу лежали трое, лицами в дощатый настил, со связанными за спиной руками. Вокруг них на сиденьях сгрудились четыре бойца украинской армии. Все они держали автоматы наготове и раздраженно сощурились, когда по лицам забегал свет от фонаря.
Потом один приглушенно рыкнул:
– А ну-ка хорош светить, солдат! Слепой, что ли? Четвертым хочешь стать?
Караульный от греха подальше спрыгнул с подножки, снова обошел машину и спросил:
– А наши хлопцы где?
– В канаве, блин, лежат! – раздраженно отозвался Вадим. – В Кружилине остались ваши бойцы, что тут непонятного? Никаких посторонних при конвоировании опасных преступников быть не должно. Ты башкой когда-нибудь думаешь, боец? Утром вернутся ваши бездельники, не переживай. Скажи спасибо, что провиант ваш не выгрузили. Открывай ворота, чего завис?
Импровизация со скрипом, но удалась. Караульный растворился в чреве будки, через несколько мгновений обозначился с другой стороны, и створки ворот расползлись. «Урал», громыхая и лязгая, въехал на территорию бывшего спортивного лагеря. Боец закрыл ворота и, позевывая, вернулся в караулку.
Вадим приказал водителю остановиться. Чобот съежился, но послушно выжал тормоз.
В округе было тихо. В полумраке выделялись ряды одноэтажных строений, небольшой пустырь. Справа темнело приземистое здание административного корпуса, на крыльце которого покачивалась фигура часового. Любопытства этот парень не проявлял.
– Кротов, за мной! – приказал Вадим. – Глеб, возьми водилу за шиворот, а будет дергаться – стреляй в затылок!
– Понял, товарищ капитан. – Из оконца за спиной водителя высунулась рука и сжала ворот сержанта стальной хваткой.
Тот захрипел, когда собственный воротник впился ему в горло.
Вадим спрыгнул на землю и неторопливо направился к будке, прибежищу охранников. Кротов спрыгнул с кузова, пристроился в хвост. Заскрипела дверь, ведущая в душное помещение. Караульная будка по размеру чуть превышала собачью и особой роскошью не блистала. Складной стол, два стула, керосиновая лампа.
В углу притулилась лежанка, на которой кто-то посапывал. Двое на стульях повернули головы, нехотя поднялись. В глазах караульного, осматривавшего машину, мелькнуло удивление – вроде только что виделись.
– Капитан Василевич, – проворчал Вадим. – Отдел особых операций.
Конторы с таким звучным названием в украинских силовых структурах никогда не было, но это обстоятельство не играло никакой роли. Знакомый боец нахмурился, видно, почувствовал что-то неладное. Закряхтел, заворочался на лежанке помятый военнослужащий.
Третий судорожно спрятал в карман карточную колоду, вскочил, часто моргая, вытянулся по швам и выкрикнул:
– Слава Украине!
– Вот только давайте без этого вашего… – Вадим поморщился и всадил бойцу кулак под дых.
Удар был выверен и не раз испытан. Называть его щадящим не стоило ни в коем разе. Караульный, охнув, упал на колени, натужился. Физиономия парня побагровела. Следующий удар ребром ладони в район ключицы отправил стражника в глубокий сон.
Второй оторопел, открыл рот. Кротов резко выдохнул, по привычке вздул усы и нанес жестокий двойной удар в кадык. Боец обмяк, уронил голову. Спецназовец схватил его за грудки, чтобы тот не наделал грохота во время падения, и аккуратно пристроил к стене.
Вадим уже атаковал третьего, который сперва никак не мог подняться. Потом он увидел, что случилось с его товарищами, и окончательно передумал это делать. «Поздняк метаться», – как сказал бы любой по-настоящему культурный человек. Он был какой-то толстый, неповоротливый.
Вадим свалился на него с размаху. Заскрипели кости, из горла вырвалось что-то надсадное, дребезжащее. Он стиснул шею солдата не сильно, но вполне ощутимо, так, чтобы тот понял всю серьезность его намерений. Парню было далеко за тридцать, пухлощекий, весь обрюзгший. Он задыхался от страха и боли, о сопротивлении даже не помышлял.
– А ну-ка прекращай свои скрипичные этюды! – Вадим выдохнул и слегка ослабил хватку. – Спокойно, малыш, не нервничай. А как ты хотел? Служба в тылу тоже не сахар. Всякое бывает.
– Смотри, какая картошка в мундире, – заявил Кротов.
Он закончил свои дела и тоже навис над солдатом.
– Жиртрест, а туда же – некуда девать национальную гордость.
– Вы кто? Что это?.. – жалобно выдавил боец.
– Да все в порядке, дружок, – сказал Вадим. – Ты вышел на контакт с зелеными человечками.