Действуй, дядя Доктор!
Шрифт:
«Не, мамуль. Не надо попик. Я супом обожралась. Конфетами закусила, не заметила как половину съела, аж подташнивает:) И давай кино завтра посмотрим. Я просто нашла интересную книгу, мне ща не до фильма. Не обижаешься?»
17:43
«Нет, конечно. Читай»
Почувствовала невероятное облегчение от того, что не придется натягивать улыбку при просмотре дурацкого фильма. Перевожу взгляд на экран ноутбука и снова закипаю. Концентрация внимания – ноль. Ничего не сходится. Ничего не получается. Глубокий вдох – выдох. Закрываю глаза и представляю перед собой море. Голубое и кристально чистое. Провожу рукой по воде и улыбаюсь. Все наладится. Багровые реки вот-вот придут и все будет хорошо.
– Анжела Георгиевна, - слышу четко над ухом свое имя и открываю глаза.
– Извините, что вошел без разрешения, но я долго стучался, - а вот и шмыгающая носом «рыбка» по имени Василий.
– У нас снова ЧП, - отходит от меня на шаг.
– Час назад в один из ВИП номеров заселился мужчина и почти сразу вызвал к себе в номер сначала горничную, потом меня. В общем, он очень категорично настроен. Хочет общаться только с владельцем. Нашел какие-то огромные нарушения, о которых хочет написать в статье. Он какой-то крутой журналист.
– Ты сказал ему, что владельца на месте нет?
– Сказал, попросил рассказать о нарушениях мне, предложил новый ВИП номер с бесплатным ужином, но он наотрез отказался.
– Козел.
– Да.
– Старый пердун?
– Да нет, молодой. Ну тридцать пять-сорок.
– А знаешь-ка что, разбирайся с этим сам, управляющий здесь ты, Василий, а не я. Прояви креатив. Покажи себя, - приподнимаюсь с кресла.
– А иначе – уволен.
– Вынужден признать, что мой креатив не сработает. Он тупо хочет видеть владельца. Собственно, все.
– Ладно, схожу, но при условии, что ты починишь свой нос в ближайшие выходные.
– Починю?
– Да, сходишь к ЛОРику. Не шмыгай им и не гоняй туда-сюда сопли. Твои ноздри уже наверняка в истерике от постоянного хррр ххрр хррр мхмх мххмхм.
– Эмм… хорошо.
– Не вижу ничего хорошего. Какой номер?
– Сто первый.
– Все, иди. Я схожу.
Как только за Василием закрывается дверь я на автомате подхожу к шкафу и достаю аптечку. Желание выпить валерианку было еще с утра. Надо было сделать это сразу, как только ее обнаружила, а не ждать весь день. Теперь поняла, что это жизненно необходимо. Накапала несколько капель в ложку и, разбавив водой, выпила содержимое. Поправила пиджак, вдохнула полной грудью и… вернулась к аптечке. Да кого я черт возьми обманываю?! Взяла пузырек и залпом выпила все содержимое. Гадость редкостная. Блевотня в чистом виде. Однако мне надо успокоиться. Я и без того заведенная донельзя. Хоть что-то ведь должно меня успокоить. Закусила мятной конфетой и пошла к зеркалу. Распустила волосы, нанесла пару капель духов на запястья и шею, надела туфли на десятисантиметровой шпильке и, нацепив на лицо улыбку, уверенно зашагала к выходу.
Как полагается, постучала в номер и, не услышав ничего в ответ, повторила действие снова. А потом еще раз. А дальше затянувшийся пмс дал о себе знать. Я сняла туфлю и, развернувшись спиной, начала со всей силы бить пяткой по двери. Ну вот теперь точно услышит. Удовлетворившись избиением высокопрочной двери, я-таки вошла в номер без препятствий. Дура. Он наверняка уже съехал. Фух. Налила в стакан воды, но не успела поднести ко рту. Тот вылетел из моих рук, стоило только увидеть идущего в мою сторону Лебедева.
– Ептель шпоптель, Ленка, ты ли это?
– никогда не думала, что буду так рада видеть кого-либо. Новость о том, что «старый пердун журналист» – это всего лишь Андрей, невероятно поднимает градус моего настроения. Не надо ни перед кем лебезить и стараться быть милой! Господи, как же хорошо быть собой.
– Я тьебя нэ понымать. И нэ знать. Нон парло раша. Уно моменто, привести моргинальную слюжбу.
– Моргинальную?
– с улыбкой поинтересовался Андрей, приподняв бровь.
– Си. Похоронить. Тьебя. То есть стакано. Но. Пердонаре. Клининговую слюжбу.
– Италия плачет горькими слезами от того, что ты живешь не там. А вообще стерва ты, Леночка. Розу поливаешь сама, ноги значит не бреешь, а грудью мужиков дразнишь. На хрена спрашивается, если не хочешь продолжения?
– переводит взгляд на мою грудь.
– Потому что я так хочу. Ответ устраивает?
– Пусть будет – да. Никогда не думал, что это скажу, но, черт возьми, брюки тебе идут даже больше, чем юбка.
– Конечно, под ними не видно волосатых ног. Ты зачем сюда пришел? Да еще и номер снял?
– Как зачем? К тебе?
– не поднимая взгляда от моей груди, пробубнил Андрей.
– И нет, дело не в брюках, прикрывающих волосатые ноги.
– А в чем?
– В груди. Сегодня акцент на ней. Она у тебя прям такая сегодня… ух, короче. Не видел бы в ванной, сказал бы полноценная тройка.
– Лифчик – чудеса природы. Поднимает даже то, что висит.
– Ну вот опять ты себя принижаешь? Все там у тебя стоит.
– Сегодня стоит – завтра висит. Тебе ли не знать, что век стоячих сисек недолгий, - обхожу его стороной и сажусь на диван, переводя взгляд на руку.
– У нас пять минут на поболтать и мне надо отчаливать. Мое такси почти уже приехало, - закидываю ногу на ногу и только сейчас понимаю, что я сама предложила ему поболтать. Очуметь. Не хотела бы – ушла, хлопнув дверью. Это же до какой степени я доведена до отчаяния гребаным пмс, если сама хочу с ним говорить.
– Как ты узнал, где я работаю?
– Имея бабки и связи, зная твое полное имя и адрес, – элементарно, - спокойно произносит Андрей, присаживаясь ко мне на диван.
– Понятно, - испытала что-то сродни облегчения. Если бы об этом он узнал от Саши, мой срыв был бы не минуем.
А вот дальше произошло что-то странное. Мы оба как-то синхронно замолчали. При этом перевели взгляд друг на друга. Мне не в первой видеть Андрея. Но почему-то впервые за все наши встречи я пристально смотрю на его лицо, замечая то, на что раньше не обращала внимания: карие, как и у меня глаза и две глубокие продольные морщинки на середине лба. И нет, возраста они ему не прибавляют. Да, вынуждена признать, что что-то в нем определенно есть. На «х» зовется. И это вовсе не то, на что мне хотелось послать сегодня добрую половину встреченных мною людей. Пожалуй, есть в нем харизма. И обаяние. И растительность на лице, которая в прошлый раз совершенно не мешала мне, когда я к нему присосалась. Не представляю его полностью бритым. Ему так, несомненно, идет. Я не знаю сколько мы друг на друга смотрим, но я в состоянии оценить, что пауза затянулась. Что, блин, происходит? Только я задала себе этот вопрос, как Андрей неожиданно резко потянулся ко мне и, зарывшись пятерней в мои распущенные волосы, накрыл мои губы своими. Сжав свободной ладонью мой подбородок, я бы сказала, грубо протолкнул свой язык мне в рот. Я же, сама от себя не ожидая, вместо того, чтобы оттолкнуть его или хотя бы прикусить язык, дабы знал свое место, сама включилась в поцелуй. Это можно спихнуть на пузырек ранее выпитой валерианки? Ай, да по фиг. Мне же нравится. Единственный момент, который нравится за весь гребаный день. Ощущаю себя каким-то ненасытным животным. Да, именно животным, судя по звукам, исходящим от нас. Если бы рука Андрея, несколько секунд назад мирно покоящаяся на моем подбородке, не оказалась бы в вырезе моей плотно облегающей тело блузке, я бы и дальше сосалась с ним как малолетка. Отстраняюсь от него, но почему-то не спешу его отталкивать.
– Тебе не кажется, что ты… оборзини?
– О пердонара миа белла макарона, - облизываясь, произносит Андрей.
– Макарона?
– Си. Спагеттини, обожиссими. Белиссимо. Ты як спагеттини с плесениной.
– Як – это шо то вы, батенька, в Белоруссию заехали. С плесенью значит?
– Но но, не старая як плесенина, а изысканьоне як сыр дор блю. О нэт, сеньорина, это… валериана.
– Cи синьор, бутылина валерианы. Я вам в сию сикундину оторву рукину, которая у вас в моей сиськине.