Дезинформация прошла
Шрифт:
– Надо возвращаться в Центора-Юрт, – ошарашил Джин.
От этих слов у Исы брови взлетели на середину лба, а Шаман удивленно хмыкнул.
– Мы поставили один капкан, – не обращая внимания на реакцию подчиненных, продолжал развивать свою мысль майор, – но шакалы появятся здесь лишь дня через три-четыре, – он поскреб грязными пальцами шею. – Пока весть о том, что машина в Гордали-Юрт, разлетится по округе и дойдет до ушей сыновей Цицаева, нужно попытаться найти там раненых боевиков.
– Если они есть, – грустно заметил Иса.
Перспектива возвращения его не радовала. Наверняка придется идти пешком. Он хотел
– Не перебивай, когда говорит старший. Совсем как русский стал!
Он произнес эту фразу таким тоном, что Джин воспринял замечание, сделанное Исе братом, как оскорбление в адрес боевых товарищей. Его лицо вмиг сделалось хмурым, брови съехались на переносице:
– Думай, прежде чем болтать языком…
– Я думал, – Шаман поправил ремень автомата, – но у нас при старшем брате…
– Я все понимаю, – занятый своими мыслями Джин отмахнулся. – Просто будь сейчас рядом кто-то из наших русских офицеров, это могло его обидеть.
Не все знают обычаи горцев, согласно которым младший брат не имеет права даже закурить в присутствии старшего или выпить, хотя такими пороками страдает очень малое количество чеченцев.
– Мы заимели в Центора-Юрте врага, – желая сменить тему и одновременно вывести вопрос дальнейших действий на общее обсуждение, напомнил Шаман.
– В селе, конечно, уже знают о том, что произошло в доме Цицаевых, но, кроме него, нас никто не видел. Тем более лица были скрыты масками. Выдать может лишь одежда, – задумчиво проговорил Джин.
– Как возвращаться будем? – покосившись на брата, не выдержал Иса.
– Я думаю заставить кого-то из местных нас подвезти, – хитро сощурившись, ответил Вахид. – Ведь мы теперь моджахеды.
– Среди тех, кто живет здесь, большинство сделают это с удовольствием, – согласился с ним Шаман.
Сумерки сменились практически непроглядной тьмой. Света висевшей где-то за горой луны и звезд хватало лишь на то, чтобы различить силуэт человека, и то не далее двух шагов. На ощупь перекусив холодной бараниной, разведчики направились обратно в село.
Продираясь сквозь заросли кустарника, то и дело рискуя лишиться глаз, натыкаясь на ветви деревьев, весь остаток ночи Крайнов упорно шел в сторону равнинной части. На рассвете, измученный постоянными подъемами и спусками, устроил привал. Из прихваченного у боевиков рюкзака достал банку тушенки. Повертев ее в руках, с досадой забросил обратно. Нож потерял, когда отбивался от собаки, теперь открывать было нечем. Хотя их учили в свое время использовать для этих целей даже крышку ствольной коробки. Но не хотелось возиться. Вынул «Сникерс» и, разодрав упаковку, принялся его жевать. В этих районах много небольших ручейков, и он не боялся жажды. Покончив с ним, направился дальше. Солнце, поднявшись над горизонтом, стало припекать. Бурно проведенные сутки и побои дали о себе знать. Ломило в затылке, голова кружилась. К горлу подступала тошнота.
«Все-таки неплохо они меня попинали», – ища взглядом место, где можно отдохнуть, с тоской подумал Крайнов и неожиданно повеселел, вспомнив глаза немцев в момент его избиения боевиками, сразу после пленения.
Неожиданно его внимание привлек огромный многолетний бук, рухнувший, по всей видимости, уже давно. Под торчащими над землей корневищами было небольшое углубление, засыпанное прошлогодней
– Хаким! – раздавшийся, как показалось, над самым ухом окрик заставил Крайнова вздрогнуть. Замешательство длилось доли секунды. Едва придя в себя, он дернул за цевье автомат, но тот словно намертво прилип к земле. И тут Крайнов понял, что попал в очередную историю. Направив ему в лицо ствол дробовика, одновременно наступив ногой, обутой в тяжелый армейский ботинок, на «АКМ», рядом стоял огромный чеченец.
Развернувшись назад, он что-то крикнул на чеченском.
Этого мгновения Крайнову было достаточно, чтобы схватить левой рукой ствол ружья и отвести в сторону от головы. Однако тот нажал на спуск. Неизвестно, чем оно было заряжено, картечью или пулей, но полковнику словно пропустили через ладонь электрический разряд, который вышел где-то в районе локтевого сгиба. В лицо ударили пороховые газы, песок, и к тому же оглушило. Морщась от этого букета довольно неприятных ощущений, он все же смог, не вставая, свалить чеченца, зацепив ступней правой ноги его лодыжку, а левой ударив в коленную чашечку.
Схватив автомат, Крайнов щелкнул предохранителем, переведя флажок на одиночный огонь, перевернулся на спину, поскольку оба противника находились сзади, и, приподняв туловище над землей, выстрелил в лежащего на земле бугая. Пуля попала тому в низ живота. Схватившись за простреленное место, тот скорчился и огласил окрестности нечеловеческим криком. Но Крайнову было сейчас не до него. Укрывшись за корневищем, он выглянул из-за него, шаря взглядом по зарослям кустарника, где, по всем расчетам, находился напарник раненого чеченца.
Среди деревьев он увидел и второго. Перебегая от одного бука к другому, тот двигался в направлении густо росших, чуть выше позиции Крайнова, молодых деревцев. В руках автомат. Это серьезно. Оглушенный выстрелом из дробовика, Крайнов почти не слышал причитаний раненого. В голове звенело. Неожиданно ему пришла идея взять второго чеченца живым. Тот еще не заметил его. Раненый продолжал вопить, и наверняка ему было не до укрывшегося в двух шагах от него контрразведчика.
«Подойдет, осмотрится и, решив, что я уже убежал, начнет перевязывать своего дружка, – размышлял о действиях второго бандита Крайнов. – Только присядет, один прыжок – и он мой».
Полковник очень пожалел, что не прихватил с собой ножа. Состояние его оставляло желать лучшего, а так можно было бы полоснуть по сухожилиям либо просто приставить лезвие к горлу – и говори с ним сколько хочешь, предварительно разоружив.
Глухота и звон почти прошли. Решив на всякий случай не высовываться, а ориентироваться по звукам, весь превратился в слух.
Эта ситуация напомнила ему тактику действий чеченских снайперов в боях за Грозный десятилетней давности. Так в основном поступали женщины, слетевшиеся подзаработать на войне со всех концов бывшего Союза. Прозванные «Черными косынками» бывшие кандидаты и мастера спорта по пулевой стрельбе и биатлону ранили кого-то из солдат на открытом участке местности, а затем методично расстреливали тех, кто пытался добраться до него, чтобы спасти.