Ди-джей
Шрифт:
Отрытая гробница поражала своими размерами. Широкие галереи, кривые спуски, узкие щели с резкими подъёмами.
Искатели сокровищ, побродив по коридорам подземного лабиринта, нашли огромный зал. Базальтовые стены выдолбленного в камне погребального помещения украшали прилежно высеченные геометрические узоры. Вдоль стен стояли огромные постаменты, на них саркофаги с мумиями.
На резных крышках усыпальниц отсутствовали традиционные для захоронений украшения. Вместо этого они являли взгляду жутких ухмыляющихся демонов и мифических существ.
Возможно, именно там были многочисленные богатства
Друзья радостно бросились к саркофагам…
Непонятно отчего стены вздрогнули. Зловещий гул пронесся по всей пирамиде. Поднялась туча пыли. И тут же перестала работать аппаратура. Разрядились все батареи. Погас свет от фонарей. Люди оказались заброшены в полную, кромешную тьму.
Минута за минутой песком проседали в погребенье. Час лениво карабкался за часом.
Время не имело никакого значения в бездонном и вечном мраке подземелья. Всё остановилось в округе. Всё замерло. Всё затаилось.
В смертельном страхе друзья на ощупь двигались друг за другом. Экономя силы, карабкались, перебирали руками вдоль стен, шли по туннелям, проходам. Купались в черноте, надеясь найти выход из проклятого лабиринта. Звуки шагов гулко раздавались в мёртвой тишине, и с каждым шагом становилось всё холоднее и холоднее.
Прошел очередной час, другой. Возможно, завершился день или неделя, а может быть месяц.
Пыль и смертельная тишина была повсюду: они витали в темных туннелях и коридорах, пряталась в саркофагах среди мумий, смешивалась с камнями на полу.
Темень и мрак — куда за многие тысячи лет не проник ни единый луч света, давили, разъедали, сводили с ума.
А потом, спустя вечность, когда уже не осталось надежды на спасение, пришёл свет. Пришествие его возвестил лязгающий скрежет.
Недалеко от совершенно обессиленных и истощенных кладоискателей, появилась дверь. Она повернулась на проржавевших петлях, омерзительно заскрежетала и открылась прямо в шершавой стене.
Впервые за тридцать веков в казематную темень пробрался яркий солнечный луч.
И как будто с небес, послышался голос…
— Простите, что отвлекаю вас от заслуженного отдыха, — произнесли по-английски.
— Я только хотел уточнить… Как называется самое страшное божество Египта с головой крокодила, верхняя часть его тела от льва, а нижняя от бегемота?
— Х-хеэ-ллл-пп, — глухой стон вырывался из груди Фрайзера, он чувствовал, как подкашиваются ноги и крупные капли пота выступают на висках. (Хелп — Помогите — англ.).
— Амат?! — Бранко произнес глухо и невнятно, будто его рот был набит мелким гравием и удивлённо заморгал глазами.
— Спасибо! — поблагодарили доброго, отзывчивого человека, с двумя пистолетами за спиной.
— А-ма-т. Всё верно — четыре буквы. Третья "а", последняя "тэ", — незнакомец произнес странную фразу по-русски и быстро закрыл дверь.
— Постойте, мистер! — Фрайзер с хриплым воплем ринулся вперёд и принялся в тщетной ярости молотить место, где только, что был дверной проём. У него за спиной закряхтел Бранко.
— А как же мы-ы? — пальцы с кровоточащими, ободранными костяшками цеплялись за холодные шершавые камни, старались нащупать отверстия.
— Помогите! Спасите! Кто-нибудь? — в тишине гробницы утробно звучали истерические крики.
— Интересно, что сейчас делает Кристина? Наверно пошла красавица на свидание со своим Гошаном? Девушка то хорошенькая, ответственная: Пришла, поди, как договаривались, с этим немытым волосатиком, на встречу: Минут на пять — десять, пораньше. Даже на двадцать, а то и на все полчаса. Пришла и ждёт. Эх, не того ты выбрала лапотуля! Не того ты ждёшь!
Макс лежал на кровати и поочередно закрывал один глаз, другой, оба сразу, водил ими из стороны в сторону. Вверх — вниз. Влево — вправо. Из одного угла — в другой. Контуры серого предмета удаленно похожего на дверь, повинуясь мысленному приказу пришельца, волнами скользили по стене, бесшумно поворачивались, вытягивалась, уплотнялись, таяли и пропадали. Затем появлялись снова. Огромное серое очертание уменьшалось до маленького размера, затем увеличивалась. Преобразовывалась в разные плоские фигуры, меняло цвет. Накладывалось на входную дверь. Полностью пропадало.
— Стоит сейчас сероглазая колдунья на ступеньках какого-нибудь затрёпанного кинотеатра или ободранного памятника. Стоит в страшную жару и ждет этого оболтуса. За окном все плюс тридцать! Нет, уже тридцать пять! Страдает милашка — жара, духота, дышать нечем. А его нет. На улице полил дождь! А она в одной тоненькой маечке и короткой обтягивающей точёную фигурку юбочке. А дождь холодный, осенний, проливной с ветром, снег пролетает, лужи застыли. Памятник весь седой от инея. Гошан не идёт. Скотина! Скорее всего, вообще не придёт! Подлец! А Кристинушка, солнышко ясное, страдает, переживает, мёрзнет, почём зря… погибает на ветру. Промокла насквозь. Превратилась в сосульку. Глупенькая! Ведь можешь простыть и заболеть! Кому ты нужна?
Максим повернулся на спину. Глубоко вздохнул. Начал исследовать состояние потолка. Очертание двери переползло наверх. Продолжило выделывать там всевозможные трюки и кульбиты.
"А, вот если, он, не придет? Тогда она сможет погулять с другим? Конечно, сможет! Если, тот, заботливый, чуткий, нежный, придет на свидание? А он придет? Обязательно!!! Максим, ради такой красатули, никогда не опоздает. Даже если она уже кусок льда! И жизнь едва теплится в ней."
Благородный герой склонился на бок. Пододвинул по удобнее подушку. Дверь разбежалась, подпрыгнула и совершив тройной разворот в воздухе молча нырнула "солдатиком" в потолок. Вынырнула у стены, напротив окна. Начала уплотняться. Обретать контуры. Появились косяки. Дверная коробка. Наличники. Насыщенный коричневый цвет. Ручка.
"И вот, он придет. Поговорит с ней, успокоит. Отогреет. Подарит цветы, сводит в кино. А может быть и погуляет до первых звезд. И всё же, интересно, что делает Кристина, сейчас?"
Влюбленная натура, находясь в своих грёзах, не мигая глазами, поднялся с кровати и уставился в то место, где появилась вторая дверь. Загнанная до седьмого пота беспризорница устало выдохнула, отдышалась, перестала дрожать и приоткрылась. Из-за двери раздался чудовищный вой гитар и грохот ударных. Казалось, что появившийся громоподобный звук разорвал пространство и сошел с ума. В нем было всё: вопль толпы, грохот кузнечного пресса, рев пожарной сирены, стук колес электрички и лязг гусениц идущего по гравию танка…