Ди-Джей
Шрифт:
– Запомни, дебил, – грозным ангельским окриком одёрнула его Суккуба, демонстративно сдув красную чёлку со лба, хотя она торчала настолько коротко, что никуда не свисала, – Как бы женщина не выглядела снаружи, внутри она всегда остаётся женщиной. И раз ты её приблизил, то просто обязан дать то, что она хочет. Отказом ты её обидишь, а обижать женщину, и тем более в интиме, я тебе не советую. А к моим советам, надеюсь, помнишь, как относиться.
– Уууу, – прорычал негодующе ученик, грубо хватая развалившуюся старую обезьяну за
На что неожидающая такого порывистого проявления страсти У, жалобно и возбуждающе томно засопела.
– Поверь. Наощупь в темноте – все женщины секси, – подмигнув с улыбкой подтрунивала его преподаватель телесных наук уже обычным тоном, – а я по ходу дела расскажу тебе одну занимательную историю, которой, кстати, лично была свидетелем.
Дима, с которого окрик ангела мгновенно сбил спесь, обречённо выдохнул и принялся наощупь определять, где у старухи, что ещё осталось от женщины.
– Была в истории человеческой цивилизации такая неординарная личность, как Бенджамин Франклин, – начала свой рассказ Джей, – Слышал о таком?
Дима: – Слышал. Какой-то там по счёту президент Америки.
– Дебил. Франклин никогда не был президентом. Он был крупный политик, дипломат, государственный деятель, учёный, писатель, изобретатель. Да, он был кем угодно, но только не президентом. Но при этом Бенджамин, кстати, навеки запечатлён на стодолларовой купюре. Так вот, этот деятель имел обыкновение заниматься постельными развлечениями исключительно со старушками. Ревностный защитник института брака, в любовницы выбирал себе женщин на тридцать, а то и сорок лет старше себя.
Дима: – Извращенец.
– Извращенец у нас ты, Ди. Да ещё какой. А Бенджамин был мужик умный и на комплексах не зацикленный, в отличие от некоторых. Он абсолютно правильно полагал, что у девочек в возрасте больше опыта, они более разумны и сдержанны, а самое главное – лучше хранят тайны и не вызывают у окружения подозрение в прелюбодеянии. Что же касается того, что ниже пояса, никто и никогда в полной темноте не отличит молодое влагалище от старого. У всех женщин оно, в общем-то, устроено одинаково.
Дима: – Да, конечно. У неё оно дряблое и мягкое.
– Любое явление по своей сути нейтрально. Позитивную или негативную окраску оно приобретает благодаря твоему отношению к нему. Ты идёшь летом по раскалённой пустыне и костеришь жару последними словами, а дойдя до дома, заваливаешься в баню с друзьями, где температура значительно выше природной песочницы, и получаешь кайф. Явление жары по внешним проявлениям, в общем-то, одно и то же, а вот отношение к нему разное. Отсюда и разный результат восприятия. Так же и здесь. Можно думать о дряблости и противной мягкости, а можно о нежности и трепетной податливости.
Костерок домашнего очага тем временем потух, и Дима, увлёкшись в полной темноте тактильным изучением особи противоположного пола, уже входя в раж, то же сопел, как и У, с удивлением купаясь в новых для себя эмоциях партнёрши.
Дима: – Это получается, я к каждой женщине должен персонально подстраиваться?
– Привыкнув к одной женщине и затаскивая в постель другую, ты теряешь то, к чему привык, что возбуждало и влекло раньше. Столкнувшись с новой, неизвестной, ты обречён по новой привыкать.
Дима: – Я так полагаю, что женщина в этом отношении тоже заново учится получать от нового мужчины удовольствие?
– Не совсем, – «обломала» его скоропалительные выводы Джей, – В этом отношении женщина качественно отличается от мужчины. Мужчина может получить оргазм с любой женщиной. Ему в принципе без разницы в кого совать, тем более, когда темно и ничего не видно. А вот для женщины всё сложнее. Ни один мужчина НЕ МОЖЕТ довести женщину до оргазма по определению. Он способен лишь помочь ей получить его самостоятельно.
От явно записываемой в мозг информации, на этот раз помутнения в голове не произошло. Диму лишь слегка повело, как подшофе, что только способствовало раскрепощению. Он к этому времени уже достаточно изучив особенности анатомии старушки, доведя себя до состояния «невтерпёж», даже не обратил внимание на спецэффект и с мыслью, мол, да ладно, всё потом, полез на самку помогать ей в получении удовольствия. Или в получении его для себя, что, судя по его торопливости, больше соответствовало истине…
Глава 6. Локация 1. Жизнь подобна скоростной трассе, где стоит только задуматься о высоком, как ты уже в чьей-нибудь заднице.
Сон как рукой сняло, и рыжий обезьян, выбравшись из норы усталой побитой собакой, плюхнулся у хода с противоположной стороны от соглядатая. Тот, видя, что его не пинают и не прогоняют, поелозил на благоустроенной лежанке из листьев и завалился на бочок. «Спящий» шпион для начальства всегда почему-то более ценный сотрудник.
Выжатый, как лимон за этот долгий нескончаемый день, Дима завалился на покатую стену норы и, задрав голову, уставился на звёздный купол. Красота ночного неба завораживала. Такого сплошного ковра небесных светил он не видел ещё никогда в жизни. Даже находясь здесь уже достаточно долгое время, как-то ни разу не представлялось возможности полюбоваться ночным небом.
Всё как-то не по-человечьи у него тут. Когда подходило время к «выключению» солнца, он уже был высушен как сухофрукты, этой обезьяньей жизнью. Ни то, что в родном мире, когда в это время суток «жизнь» у него только начиналась, особенно с пятницы.
Здесь же наступление ночи всегда проходило в постоянном процессе изучения женской первоприроды на одной и той же особи обезьяньей наружности, с последующей потерей сознания в виде крепкого сна, до очередного включения небесного светила. Притом даже без сновидений. По крайней мере, при пробуждении, ни одного сна не помнил.