Диагноз: Любовь
Шрифт:
Потянувшись за стерильной швейной иглой, которой нужно было прикрепить артериальную пробу к руке Клары, я вспомнила, что не предупредила ее о второй игле. Не особо раздумывая, я решила пришить пробу без предупреждения.
— Клара, мне придется снова уколоть вас, чтобы игла и трубка не выпали, — сказала я.
— Не-е-е-ет! — Она кричала беззвучно, и это было жутко, словно фильм ужасов с выключенным звуком.
— Клара, это необходимо, — настаивала я.
— Приклей ее, — беззвучно прошептала она.
— Я не могу ее приклеить. Нужно пришить ее, чтобы игла не сместилась и не выпала. Хорошо? — Я пропустила швейную иглу сквозь кожу пациентки прежде, чем она смогла запротестовать.
— Все, Клара, уже все. Все закончилось. Это был последний укол, — быстро произнесла я, стараясь не обращать внимания на ее слезы.
В дверях появилась Ширли и сообщила, что у нас возникла проблема. Внезапно объявился сын пациента из 305-й палаты; он позвонил и заявил, что хочет попрощаться с отцом.
— Так в чем проблема? — спросила я, поднимая взгляд от запястья Клары, с которым я все еще возилась, пытаясь завязать узел на нитке, державшей иглу. Это самый сложный для меня этап, более сложный, чем умение удержать на месте артериальный катетер. Необходимость пришивать что-либо, пусть даже пуговицы к одежде, всегда пугала меня больше, чем сам вид катетера в запястье.
— Тело уже отправили в морг, — ответила Ширли и вопросительно посмотрела на меня.
— Ну так направьте и сына туда же, — сказала я.
— Это что, «CSI» [4] города Питтсбурга? — вмешалась Ванда, внезапно повысив тон, отчего ее голос зазвучал особенно пронзительно. — Он собирается проводить тут опознание тела?
— Мы обычно не пускаем родственников в морг, — ответила Ширли. — К тому же после пяти часов вечера там нет никого из персонала. Нельзя позволить этому сыночку просто так разгуливать среди мертвых тел.
4
«CSI» — известный сериал о расследованиях, в которых участвуют медики-паталогоанатомы.
— Тогда верните тело, — предложила я.
— К жизни? — громко ухмыльнулась Ванда.
— В 305-ю палату, — продолжила я. — Пусть сын спокойно с ним попрощается.
— Мы не возвращаем тела из морга в отделение интенсивной терапии, — ехидно протянула Ширли.
— О, великолепно. Только после официального приказа, — ответила я.
— Эй, ты все еще здесь? Как насчет того, чтобы очистить помещение от септических личностей? — спросила Ванда.
Ширли развернулась и исчезла в коридоре, ответив на вопрос нарочито громким вздохом. Что означал этот вздох для пациента из 305-й палаты, я так и не поняла. Однако Ванда сегодня — определенно моя героиня, поскольку избавила нас от присутствия Ширли.
— A теперь нам нужно поговорить о капельнице, — сказала Ванда, как только я закончила завязывать узел и стерильными ножницами отрезала остаток нити. — Каждый раз при инъекции у нее рвутся вены. Нужно ставить подключичную.
— Ой-ой, — произнесла я, поскольку обещала Кларе всего один укол, потом последовал второй, а теперь…
— Что происходит? — беззвучно произнесла Клара, испытующе глядя на меня.
Я придвинулась ближе, чтобы шум аппарата искусственного дыхания и воздушного матраса не мешал мне объяснить, что у нас нет возможности ставить ей капельницы. Клара напомнила, что я минуту назад ввела иглу в ее руку. Я ответила, что артериальный катетер служит для измерения кровяного давления, а для капельниц нужен совсем другой.
— Мы не можем вводить лекарства в вашу артерию, — объяснила я. — Для того чтобы лекарства попадали в вашу кровь, нам нужно ввести еще одну иглу в вену.
— Вы мне обещали, — напомнила Клара, — только один укол.
— Я имела в виду иглу артериального катетера. Я не знала, что вам потребуется еще и венозный.
— Вы обещали.
— Я ничего вам не обещала! — вспылила я.
Ванда подалась вперед и положила руку на плечо Клары. Голос ее стал медовым, и у меня возникло чувство, что она не столько успокаивает Клару, сколько пытается успокоить меня.
— Клара, милая, вы же знаете, что каждый раз, когда я ставлю вам капельницу в руку или сгиб локтя, ваши вены рвутся. Позвольте доктору Кэмпбелл поставить вам центральный катетер, он прослужит гораздо, гораздо дольше.
— Клара, мы не можем вводить вам антибиотики или обезболивающее без капельницы, — добавила я.
— Вы меня просто уговариваете. — Клара была недовольна.
— Я не уговариваю вас, я пытаюсь вам помочь! — закричала я, заглушая шум аппарата и шорох матраса. Звуки, из-за которых создавалось впечатление, будто мы находимся в заводском цеху…
Губы Клары на этот раз двигались медленнее, и я отчетливо прочитала по ним: «Не вини меня за то, что я болею».
— Милая, никто вас ни в чем не винит, — сказала Ванда, поглаживая ее по плечу.
Это была ложь. Клара была права. Я действительно обвиняла ее. В том, что она посмела чувствовать.
Вот так я и поняла, что мне пора уезжать из Питтсбурга.
— Все в порядке, доктор Кэмпбелл? — прозвучал дружелюбный вопрос со стороны дверей. Это был Мэттью Холемби.
Я опустила рукава халата и предупредила Клару, что скоро вернусь, поскольку наш разговор еще не закончен.
— Может, я смогу чем-то помочь? — спросил Мэттью, когда я вышла из палаты и мы направились в сторону стола дежурных медсестер.
— Кларе Шторм нужно ставить капельницу, — ответила я, пробегая пальцами по прядкам волос, выбившимся из моего хвоста. — А у нее постоянно рвутся вены.
— Не проблема, — он произнес это тоном настоящего английского джентльмена. — Хочешь, я это сделаю?
— Я и сама могу это сделать, вот только она не разрешает. — У меня сорвался голос. Боже, еще немного, и я расплачусь от расстройства. Ну почему все сильные эмоции — раздражение, удовольствие, страх, вина — моментально доводят меня до слез?
Мэттью остановился и положил руку мне на плечо.
— Может, доверишь это дело мне? Вдруг я смогу ее уговорить?
Я пожала плечами, мол, пожалуйста, пусть пытается, я не против. Благодаря английскому акценту Мэттью может уговорить кого угодно. И нашим медсестрам, даже Ширли, этот парень сразу понравился именно благодаря акценту. Кроме всего прочего, пластиковый мешок с телом пациента из 305-й только что привезли из морга, а я не могу пребывать в двух местах одновременно.
— Куда посылочку сгружать? — спросил санитар таким тоном, словно доставлял мебель из Поттери Барн.