Диагноз: Любовь
Шрифт:
Глаза Эда расширились.
— Он умер?
Я посмотрела на часы.
— Ему недолго осталось. Я даже не стану заказывать для него отдельную кровать.
Тем временем из 11-й палаты появилась Марианн. Посмотрев на нее, я вспомнила о Рори, моем маленьком астматике, и направилась проверить малыша. К счастью, оказалось, что ему легче и спазмы наконец прекратились. Щеки малыша порозовели, и дышал он уже не с таким трудом. Я сказала его матери, что хотела бы понаблюдать Рори еще как минимум полчаса, задернула занавеску и развернулась, чуть не вступив в лужу
— Кровь из банка крови уже доставили? — осведомилась я у Марианн, которая шла мимо меня, черкая что-то в карточке.
— Сейчас принесут, — ответила она, не поднимая головы, и добавила: — А мистер Бодли только что выдал пятьсот кубиков мочи.
— Мне нужно продать все эти телевизоры, — сказал мистер Деспопулос.
— Ничего вам не нужно продавать. Вам нужно лежать в кровати, — приказала я, хватая его за руку и пытаясь оттащить назад, к его каталке.
— Я об этом позабочусь, — произнес Эд, появляясь в дверях, как только я прижала марлю к ране на лбу мистера Деспопулоса.
— Об этом парне? — спросила я, прижимая руку пациента к марле, чтобы освободить свою. На секунду мне показалось, что приклеить пластырем его руку к нужному месту, а самого пациента примотать тем же пластырем к каталке — просто великолепная идея. Но я справилась с искушением.
— О крови на полу. Эй, какие планы на вечер? — добавил Эд, когда я уже вышла за занавеску и собиралась направиться к «великой стене проблем». Я остановилась и притворилась, что слушаю, чтобы ему не пришлось кричать мне на весь коридор. Эд имел в виду свою группу, которая приехала в Лондон и на выступлении которой он хотел меня видеть.
— Не волнуйся, я рано верну тебя домой. По крайней мере, до рассвета. — Эд подмигнул.
А я все еще думала о моче мистера Бодли. Он не должен был мочиться, у него должны были отказать все органы, он же умирает… Я потерла виски и сказала, что мне все равно, когда возвращаться, я завтра не работаю.
— А я думал, что на отвратное действо явка обязательна, — пошутил Эд.
Он был прав. Я чуть не забыла: на завтра запланированы съемки «Важного происшествия». Вся неотложка будет забита актерами, которым придется притворяться пострадавшими во время взрыва метро, а врачи, медсестры и студенты будут делать вид, что спасают их. Интересно, чем при этом будут заниматься санитары, присутствие которых тоже обязательно?
— Я бы с удовольствием послушала твою группу, — ответила я, но тут же спохватилась: — Однако у меня есть планы. — Это был последний вечер, который Мэттью Холемби проведет в Англии, потому что ему пора возвращаться в Штаты. — Мне нужно быть в Лондоне. Я собираюсь посмотреть мюзикл про Бадди Холли.
— Так приходи после него. Мы будем неподалеку от Стренда, — сказал Эд, потянувшись за своей шваброй. Я поняла, что очень хочу увидеть его с микрофоном, а не со шваброй в руках.
— Наверное, приду.
— Мистеру Бодли понадобится кровать? — спросила Марианн, появляясь передо мной с карточкой. — Его жизненные показатели стабильны, но он все еще не реагирует на раздражители.
Прежде чем зайти к мистеру Бодли, возле которого продолжала дежурить семья, я украдкой заглянула за занавеску. Его жизненные показатели на мониторе действительно оказались нормальными, а когда я дотронулась до груди пациента, то ощутила, что она была теплой. Ну и что теперь?
— Ему недолго осталось, — сказала я его семье, снова ныряя за занавеску. По эту сторону я обратилась к Марианн: — Нет смысла переводить его наверх только затем, чтобы потом сразу же спускать вниз.
Неожиданно я подумала о том, что уже успела отправить домой маленького Рори с его стероидами и альбутералом, влить мистеру Деспопулосу две порции крови, чтобы восполнить то количество, что вылилось в его желудочно-кишечный тракт, зашить ему разрывы на коже головы, а мистер Бодли все еще не умер.
— Доктор Кэмпбелл, могу ли я отвлечь вас на минутку? — тихо спросил мистер Денверс, когда я пыталась вернуть моего заплутавшего алкоголика из очередной прогулки на его каталку за занавеской.
— Мистер Деспопулос, вам нужно оставаться здесь, — сказала я, аккуратно заталкивая его за занавеску и чувствуя себя фокусником, который пытается засунуть чертика обратно в табакерку.
— Как долго вы намерены занимать 10-ю палату этим телом? — спросил мистер Денверс, не повышая голоса.
— Сколько потребуется. Он еще не умер. Но я сказала его семье, что, поскольку его отключили от аппарата, он проживет лишь несколько минут.
— Не с повреждением ствола головного мозга, милая моя. Он может продолжать свое существование овощем, но это займет длительное время.
— Кто-нибудь хочет купить телевизор? — спросил голос за моей спиной. Чертов мистер Деспопулос! — У меня тут отличные телевизоры. Широкий экран. Плоский экран. Плазменный телевизор.
— Нет, спасибо, — ответила я, сокрушаясь, что этому человеку невозможно доказать, что он не работает в «Серкит-сити». Я вздохнула, потом поняла, что мистер Денверс все еще ждет ответа на свой вопрос. — Хорошо, хорошо. Я скажу им, что я ошиблась. И вывезу его отсюда.
— Почему бы просто не сказать им, что вы не знаете, когда он умрет? — спросил мистер Денверс.
Я моргнула. Такой вариант ответа не приходил мне в голову.
— Сказать им… что я не знаю? — растерянно повторила я.
— Доктор Кэмпбелл, вы действительно верите, что в состоянии контролировать его смерть?
Вот об этом я тоже не подумала.
— Скорее… нет, — неуверенно произнесла я, чувствуя, что невольно задержала дыхание. — Но разве мне не положено вести себя, словно так и есть?
— Это, милая моя, американский подход к делу, который приводит лишь к неоправданным ожиданиям. Беря на себя роль Бога, вы неизбежно подводите людей.