Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении
Шрифт:
Действительным историческим "началом" развития капитала является, как показал Маркс, тот пункт, начиная с которого капитал начинает строить свое тело из неоплаченного труда наемного рабочего. Только здесь начинается его специфическая, конкретная история.
Первоначально же концентрация средств производства в руках будущего капиталиста может совершаться какими угодно путями, -- это не имеет никакого значения для истории капитала как капитала и не относится к бытию человека, им владеющего, как к бытию капиталиста.
Первоначально он присваивает как некапиталист, и способы, которым он присваивает здесь продукт труда, вовсе не относятся к истории его как капиталиста.
Точно так же надо иметь в виду и в логике, чтобы не принять за историю понятия -- историю его доисторических предпосылок (абстракции вообще, слова, отражающего по смыслу "общее", и т.д. и т.п.)
Таким образом, становится совершенно очевидной важность принципа конкретного историзма, обязывающего в каждом случае строго объективно установить тот пункт, в котором начинается действительная история рассматриваемого предмета, подлинное конкретное начало его становления.
Идет ли речь о возникновении товарно-капиталистической системы или об историческом возникновении человека, о точке возникновения жизни на земле или о способности мыслить в понятиях, -- проблема остается одной и той же.
Лозунг абстрактного историзма лишь дезориентирует теоретика в этом решающем пункте теоретического анализа. Ведь известно, как часто в науке принимали биологическую предысторию человеческого общества за "не до конца развившуюся" человеческую форму существования, а биологические законы -- за абстрактные -- простейшие и всеобщие -- законы человеческого развития. Примером того же порядка могут служить и попытки вывести эстетические чувства человека из внешне схожих с ним явлений в животном мире -- из "красоты" павлиньего хвоста, расцветки крыла бабочки и тому подобных чисто биологических приспособлений.
Историзм логического метода Маркса-Энгельса-Ленина конкретен. Это значит, что он обязывает говорить не об "истории вообще", но каждый раз о конкретной истории конкретного предмета. Это, разумеется, гораздо труднее. Но научное исследование и не может руководствоваться принципом легкости, принципом "экономии интеллектуальных сил", вопреки иллюзиям кантианцев. Научное развитие может руководиться только принципом соответствия предмету, а если предмет сложен, то тут уже ничего не поделаешь.
Логическое развитие категорий, в форме которого совершается построение системы науки, должно совпадать с историческим развитием предмета, как отражение с отражаемым. Сама последовательность категорий должна воспроизводить реальную историческую последовательность, в которой протекает процесс формирования предмета исследования, процесс складывания его структуры.
Это -- основной принцип диалектики. Но в том-то и заключается вся трудность, что конкретную историю конкретного объекта не так-то легко выделить из океана реальных фактов эмпирической истории, ибо созерцанию и непосредственному представлению всегда дана не "чистая история" данного конкретного объекта, а сложнейшее переплетение массы переплетающихся между собой процессов развития, взаимодействующих между собой, взаимно изменяющих формы своего проявления. Трудность заключается именно в том, чтобы из эмпирически данной картины совокупного исторического процесса абстрактно выделить те моменты, которые составляют узловые пункты развития данного, конкретного объекта, данной конкретной системы взаимодействия.
Логическое развитие, совпадающее с историческим процессом становления конкретного целого, должно строго установить пункт его исторического начала, рождения и затем проследить его дальнейшую эволюцию в ее необходимых закономерных моментах. В этом-то и заключается вся трудность.
Товарно-капиталистическая система, например, возникает вовсе не на пустом месте, а на основе и внутри исторически предшествующих ей форм экономических отношений, и ее конкретное развитие совершается в борьбе, в преодолении этих форм. Возникнув вначале в качестве малозаметного, но более жизнеспособного способа экономических отношений, эта система постепенно преобразует в соответствии со своими требованиями, на свой лад все исторически застигнутые ею при рождении формы производства. Она постепенно превращает ранее независимые и даже враждебные ей формы экономики -- в формы своего собственного осуществления, подчиняет их себе, частью ломая без остатка, частью продолжает (иногда очень долго) влачить за собой их обломки, которые она не успела разложить без остатка, частью развивая до полного значения то, что имелось ранее лишь в виде не до конца выявившейся тенденции, и т.д. и т.п.
В результате исторический процесс развития конкретного целого, понятый в его сущности, выражаемой именно "логическим развитием", не совпадает с той картиной, которая дана на поверхности явлений, открытой теоретически не вооруженному глазу. "Сущность" и "явления" совпадают и здесь лишь диалектически, лишь через противоречие.
Поэтому-то логическое развитие категорий, имеющее целью отражение реального исторического порядка формирования исследуемой системы взаимодействующих явлений, и не может руководствоваться прямо и непосредственно той последовательностью, в которой на поверхности исторического процесса, открытой эмпирическому созерцанию, появлялись или играли решающую роль отдельные стороны становящегося целого.
"Недопустимым и ошибочным было бы брать экономические категории в той последовательности, в которой они исторически играли решающую роль", -- подытоживает методологическое значение этого реального обстоятельства Маркс ("Введение")
Теоретик же, стоящий на позиции абстрактно понимаемого "историзма" руководится именно тем принципом анализа, который Маркс определяет как недопустимый и ошибочный. И когда он рассматривает явления в той последовательности, в какой они исторически, во времени, следуют друг за другом, -- в последовательности, кажущейся на первый взгляд самой естественной, -- то он на деле рассматривает их в последовательности, как раз обратной их реальной объективной последовательности.
Видимое, мнимое соответствие логического -- историческому здесь маскирует от него самого как раз обратное -- их несоответствие.
Ведь на поверхности исторического процесса очень и очень часто (гораздо чаще, чем думает эмпирик) подлинная объективная "причина" явления обнаруживается во времени позже, чем ее собственное "следствие"...
Например, всеобщий кризис перепроизводства в товарно-капиталистическом мире обнаруживается эмпирически прежде и раньше всего в виде возмущений в сфере банковского кредита, в виде денежного кризиса, потом захватывает торговлю и лишь в самом конце обнаруживает себя в сфере непосредственного производства, как реальный всеобщий кризис перепроизводства...