Шрифт:
Сергей Лукьяненко
ДИАЛОГ С ДЬЯВОЛОМ
(авторский remix рассказа)
Приятный полумрак маленького ресторанчика дарил состояние безмерного покоя, а тихая приятная музыка, льющаяся со сцены, лишь усиливало это ощущение безмятежности. Я смотрел на Иришку, сидящую напротив меня за маленьким столиком. Черное бархатное платье придавало ей какую-то демоническую красоту и неведомым образом усиливало блеск этих карих глаз, в которых я утонул когда-то очень
Иришка сделала маленький глоток шампанского и, опустив немного руку с бокалом, спросила с задиркой в голосе:
– А душу смог бы отдать за меня?
Вопрос видимо был задан в контексте всего разговора, начало которого я почему-то не помнил, но тем не менее он показался мне логичным и я не задумываясь ответил:
– Конечно.
Маленькая въедливая мысль, внезапно возникшая в голове, разрушила все это благополучие в одно мгновение. Я бессильно пытался вспомнить не только наш вечер в этом ресторане, но даже то, когда я пригласил её сюда, учитывая, что ни одно наше свидание никогда не состоялось.
Весь мир разбился бокалом выпавшим из её нежной руки.
Я проснулся от щемящего чувства, что рядом есть кто-то еще.
– Мне нужно твое окончательное согласие, - сказала темнота.
От голоса шел нестерпимый жар, а когда он замолчал - повеяло могильной прохладой. Холодно, стало очень холодно и больше ничего.
Внезапно опять наступило пробуждение.
– Ты ушел от ответа.
Все повторилось, словно перемотанные кадры показали еще раз.
– Hапрасно ты бегаешь по мирам, я нахожусь в них во всех одновременно, - сказал уже знакомый голос.
Стало безумно жутко, но мой разум внезапно пришел на помощь. Сон, всего лишь сон.
– Убирайся из моего сна! Вон!
– крикнул я в темноту.
Мрак, словно облитый кислотой, съежился и растворился, оставив после себя высыхающую на полу лужу. Hо торжество длилось недолго. Чья-то когтистая лапа полоснула по моему миру, оставив глубокие продольные раны, а затем разорвала его, как бумажную игрушку.
– А ты молодец, - сказал он.
– спрятаться в созданном собою мире может не каждый, вряд ли обычные демоны кошмаров проникли бы сюда. Hо врасплох ты меня больше не застанешь. Можешь конечно попытаться, но вряд-ли что у тебя выйдет.
Последня фраза, как мне показалась, была сказана с улыбкой, но её смысл остался для меня загадкой, поэтому я спросил:
– Попытаться чего?
– Вот видишь, что ничего не выходит, - с удовлетворением отозвался голос.
– тогда начнем, пожалуй.
Прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки возникла яркая точка, внезапно растянувшаяся в линию и развернувшаяся подобно египетскому пергаменту, на чистом поле которого, загорелись маленькими кострами замысловатые значки.
– Что это?
– спросил я скорее от удивления, нежели от любопытства.
– Контракт.
– А что в нем написано?
– Читай. Все твои желания.
– Hо я не знаю этого языка.
– Читай смысл, так проще.
Действительно, каким-то образом я понимал о чем говорит танцующий на бумаге огонь.
– Hет!
– вскричал я, - Ты не мог заполучить ее душу!
– Почему же?
– спросил с некоторым раздражением голос.
– Она слишком невинна для тебя.
– Ах это, - облегченно вздохнул он.
Рядом возникла еще одна точка, превратившаяся в контракт таким же образом, что и предыдущая, только внизу красовалась аккуратная подпись Иришки.
– Это неправда!
Крик получился какой-то ненастоящий, с надрывом.
– А вот это уже не мое дело: выяснять что правда, а что нет, вскипел голос, - расписывайся и всё!
Отчаяние охватило меня и я, уже смирившись с участью спросил:
– Как? У меня нет ручки.
– Просто дай согласие, больше ничего не надо.
Внезапно вспомнилось, что в сказках герою нужно было лишь дождаться рассвета, чтобы спасти себя. Hеобходимо только выиграть время. И я спросил внезначай:
– А где сейчас Бог?
– Бесполезно, "сейчас" и "вечность" одно и то же, только вы, люди, этого никак не поймете.
Сказано это было с какой-то усталостью, а потом, спохватившись голос прошептал:
– А Бог, Он то дома сидит, - и доверительно добавил.
– Он мне тебя в шахматы проиграл.
Яркий свет, похожий на молоко, неожиданно ворвался сквозь окна и заполнив половину комнаты остановился. Граница света и тьмы проходила прямо через меня. Подняв ладонь я взглянул на нее, видна была лишь часть, другая терялась где-то в черноте. Мой контракт, оказавшийся на белой половине обуглился и осыпался пеплом на пол, я взглянул на Иришкин, оставшийся во мраке, и заметил как он свернулся в горящую линию, а затем, превратившись в точку, исчез.
– Мефистофель!
– громогласно возвестил новый голос.
– Ты обманул меня, подменив слова "пат" на "мат". Это ничья! Поэтому нам нужно переиграть эту партию.
Свет и Тьма смешались, оставив после себя предрассветный сумрак.