Диалоги с людьми
Шрифт:
– Чем вы заменили спиртные напитки?
– Безвременьем. Когда много свободного времени, мы становимся более восприимчивы к несуразностям и тяжким делам. У Иисуса Христа не было безделья, и он сделал так много для человечества. Мы же насилуем телевизор, бесконечно переливаем из пустого в порожнее, и жизнь наша становится чем-то вроде носового платка; мы превращаемся в микробов.
– Вы сильно изменились. Вам
– Я займусь неблагополучными подростками: будем красить, белить, стелить, ставить. Мной интересовались правоохранительные органы, для них я вроде лакмусовой бумажки. Пусть изучают мой опыт, государству это пригодится. А я пригожусь тем, о ком и Бог забыл.
Диалог с русским философом
– Ваша слава затмевает все ожидания. Слава даётся за труды или это случайная вещь?
– Всё даётся как награда, которой никто недостоин. Случайных вещей нет. Я с уверенность могу уточнить, что слава моя – эпизод чего-то несущественного, о чём не стоит и говорить.
– Николай Бердяев в "Самопознании" описал себя как некую ехидну, мало пригодную к жизни. Что вы думаете на сей счёт?
– Слова как вода: они льются и оставляют след. Бердяев, как всякий философ, состоит из сов и значит, сова в его личности имеют первостепенное значение. То, что сказано – претворяется в саму жизнь и мы, творцы времени, начинаем обрастать мечтами, формулами, значениями. Это и есть продукт философии.
– Владимир Набоков вам близок как мыслитель?
– Тропка, ведущая набоковские ноги, покрыта сплошь цветами. Это тропа идеалиста. Мне присущ тернистый пусть, где цветут эдельвейсы. Такие тропы опасны для жизни, но они возвышают дух. В дали от Родины всегда не хватает кислорода. Я черпают этот воздух в поэзии и метафизике. Набоков добывал кислород в бабочках и шахматах.
– Россия когда-нибудь обретёт католическое крыло?
– Не тешьте себя иллюзиями – это невозможно. Но Россия становиться более урбанизированной, влияние западной культуры как никогда велико, и это наводит на размышления. Я думаю, то католичество, который мы наблюдаем, мало пригоден для русских равнин, он сугубо римский, а у нас свой Рим, тот, что построен нами самими, вопреки интервенциям и нашествиям врагов. Нам необходим не рационалистический ум, а что-то свободное, воздушное, божеское.
– Какому из русских царей вы симпатизируете?
– Александру Сергеевичу Пушкину! Царю поэзии. Для меня власть – мир тесных дверей, если говорить о власти честной и для народа. Таких властьимущих – искренних, добросердечных, ищущих правду – можно сразу причислять к лику святых. А так власть питают войны и грабёж. Такую власть боготворят евреи, их она кормит, пестует, даёт развернуться. А мы ищем истину, мы идеализируем мир, а такие мы никому не нужны. Вот отчего всё больше рождается анархистов.
– Власть по сути своей антинародна?
– Если б я причислял себя к анархистам, думал бы именно так. У власти есть кнут и пряник, она ими жонглирует, дабы никто не разбежался по степям и лесным чащам. Бог держит такую власть ради удержания какой-то морали, для глубинных процессов консерватизма. Мы предоставляемся власти, чтобы мир не погрузился в хаос. "Мы" – это мыслители, художники, врачи, духовенство. Мы – цемент, а власть организует его бесперебойное производство.
– Церковь достойна места в этом цементе?
– Человек – вещь сугубо волнительное, требующая хоть какого-то постоянства. Догматы и каноны церковные не менялись тысячелетиями. Это один из видов консервации умов, удержании их на определённом уровне, их которого можно брать что нужно и идти далее. Церковь как банк хранилища – неоценимая закваска для будущего.
– Всё тот же Бердяев вызывал в духовных кругах настоящий чесоточный зуд.
– И тем не менее, всякий русский мыслитель черпал своё видение из источников церковной мудрости. Это мудрость особого рода: Христа ради юродивые мало рациональны, но они дают такие семена, что даже время не властно над ними. Юродивый, выставленный миру на смех и поругание, есть негасимая свеча во имя здравия этого самого мира. Такие свечи не затухают ни в какие бури.
– Григорий Распутин, эта свеча во имя русского царизма, почему был убит так подло, и был оболган как последний кабатчик, пропойца?
– Это рана наша. Мы слишком любим крайности. Элита уничтожает низшие слои, а те – элиту. Мы любим париться кровью, не брезгуем этакой "кровавой баней". Упаси Господь такое пережить! Каиться нужно, и каиться вовремя, пока Бог Саваоф не отвернул Свой Лик. Каиться за страну и своё сердце, переполненное гневом.
Диалог с мормоном
– Вы гордитесь тем, что вы мормон?
– Я частица Церкви Иисуса Христа Святых последних дней. А для вас я – осёл, которым все хотят понукать.