Дидро
Шрифт:
Здесь же, на Новом Мосту, не присягнул ли Дидро на книге Вольтера, дав клятву посерьезнее той, которую дал он в день карнавала, когда его накормила добрая трактирщица? Не обещал ли он преобразовать разум своего народа, утвердив мораль, естественную и поэтому святую, человечную?!
Идя снова по течению реки, уже по другому берегу Сены, он мечтал так, наверно, до тех пор, пока не начал накрапывать дождь и рези в желудке не заставили его поторопиться к своему ежедневному бульону, счета за который терпеливый трактирщик время от времени посылал в Лангр.
Правда, в тот же вечер свидание у Поршеронов или на мосту Турнан
IX Париж. Сороковые годы
В Париже Людовика XV самыми знаменитыми были кафе «Прокоп» — его называли еще «Пещерой Прокопа» — на улице Комеди, «Регентство» на площади Пале-Рояль, «Лорен» на улице Дофина и, наконец, кафе «Парнас» на углу улицы Эколь.
Частыми посетителями этого кафе были ученые — Мопертию, философ и естествоиспытатель, впоследствии президент Берлинской академии наук, и математик Сорен. У «Прокопа» вы могли бы постоянно встретить поэта Жана Батиста Руссо, Вольтера, Мармонтеля и других литераторов. Несмолкаемый шум стоял в многолюдном зале. Стены его были обшиты деревянными панелями. Люстры из хрусталя с бронзовыми украшениями освещали по вечерам бокалы и бутылки с напитками на буфетной стойке.
«Прокоп» посещали и актеры Французской комедии: театр помещался поблизости. Здесь можно было услышать тираду трагика, перекрываемую голосом литератора, критикующего последний роман, или философское эссе, только что изданное в Голландии.
За четыре или пять франков можно было не только получить чашку шоколада или кофе, засахаренные фрукты, лимонад, но и провести здесь целый день, захватив и вечер, согреться в холодную погоду и… быть в курсе решительно всего. Прочесть свежие газеты и журналы или брошюры, насладиться беседой с талантливыми людьми.
Дидро не пропускал ни одного дня, чтобы не заглянуть в одно из кафе.
Но кафе «Регентство» было и тише и уютней. И если не у «Прокопа», то именно здесь глухой Лесаж просил Дидро произносить свои речи ему в слуховую трубку.
Автор «Жиль Бласа» описал кафе «Регентство», переливчатую игру зажженных свечей в его зале, где в полной тишине, окруженные почтительными зрителями, человек двадцать неизменно сражались в шахматы.
Во времена Дидро знаменитый шахматист Филидор был еще слишком молод, чтобы посещать «Регентство», но зато Дени мог наблюдать за игрой маркиза ле Легаль и аббата Шенар.
Кафе «Лорен» на улице Дофина тоже удостаивалось посещений Дидро.
В жаркое время года сады Люксембург, Пале-Рояль, Тюильри собирали обычную публику кафе. Летом эти господа предпочитали цветы, зелень, общество хорошеньких женщин. Чаще всего в Тюильри вы еще издали могли увидеть возвышающуюся над другими крупную, ловкую, мускулистую фигуру Дидро. Он любил прогуливаться по главной аллее этого сада.
'Не реже встречали его и на Новом Мосту. Здесь пред ним проходил и проезжал весь Париж: стада овец, которых гнали на продажу, кавалеры, подзывающие продавцов воды, торговцы яблоками, зазывающие покупателей, кавалькады великосветских дам и господ… Стук барабана возвещал о появлении новобранца.
Сколько раз Дени останавливался, чтобы послушать зазывную речь вербовщика. Какой получился бы из него_бравый вояка! Все женщины были бы у его ног, если бы он облачился в мундир! Дени невольно расправлял плечи. И тут же опускал их. Нет, лучше всю жизнь терпеть бедность! Лучше быть никем, чем сделать своей профессией убийство.
Ни военным, ни служителем бога, ни придворным, ни королевским чиновником, так же как врачом и адвокатом, ни за что бы не хотел стать Дидро. Подумать только, что он мог бы стать каноником или, того хуже, иезуитом!
Но неверно было бы думать, что Дидро был одинок в своей ненависти к ордену святого Иисуса, в своем недовольстве королем, в своем преклонении перед свободной Англией. Весь Париж конца тридцатых— начала сороковых годов XVIII столетия как бы являл собой петарду, начиненную взрывчатыми настроениями. Город был заражен янсенизмом, и вовсе не потому, что всем парижанам так нравилась доктрина этой секты внутри католицизма. Но янсенисты были против иезуитов, а иезуиты были олицетворением того, что было всем ненавистно. Янсенисты были и против правительства.
Буржуазные историки пытались установить преемственную связь между янсенизмом и взглядами Дидро. Нелепость этих измышлений опровергается его собственными словами. В 1762 году, когда янсенисты, добившись изгнания иезуитов из Францин, торжествовали победу, он писал: «Они не представляют себе, что их самих ожидает забвение: это басня про две подпорки, которые вступили в спор с крышей дома. Хозяину надоело, их несогласие: он срубил одну, другая же упала сама». И не раз еще Дидро с нескрываемой неприязнью отзывался о «папских доктринах» янсенистов.
Правда, это было позже. Но ведь уже в сороковых годах первое, вполне оригинальное философское сочинение Дидро — «Философские мысли» — было приговорено к сожжению за то, что «в них с напускным притворством все религии ставились на один уровень, чтобы не признать в конце концов ни одной из них».
Отсюда вытекает и его отношение к янсенистам.
Секта эта получила свое название по имени своего родоначальника, голландского богослова Корнелия Янсениуса (1585–1638), отрицавшего свободу воли и утверждавшего, что «спасение человека зависит от искупающей силы благодати»
Главной мишенью янсенистов, повторяю, были иезуиты, завладевшие богословским факультетом Сорбонны, главной цитаделью янсенистов был парижский монастырь Пор-Рояль Расходясь с общепринятым католическим учением в ряде богословских вопросов, в числе других требований к духовенству янсенисты выдвигали требование аскетической жизни. Тем самым они являлись как-бы протестантами среди католиков. Но, конечно, — это великолепно понимал Дидро — серьезных различий между ними не было. Дело не в догмате, а в существе — в признании бога создателем, управителем мира. Пышность ли канонического католицизма, видимость ли скромности, самоотречения от жизненных благ протестантов и близких к ним янсенистов, по сути дела, ничего не решали Характерно и такое обстоятельство. Иезуиты, разоблачая янсенистов так же, как те разоблачали иезуитов, помогали дискредитации католической церкви во Франции и, более того, дискредитации религии вообще.