Дик с 12-й Нижней
Шрифт:
Нажал на ручку - дверь открылась. Но это был не его этаж. Вместо длинного коридора с зеленой дорожкой Дик увидел красивую комнату. Пол ее был застлан узорчатым, упругим, скрадывающим шаги резиновым ковром, стены обиты пестрой шелковой материей, высоко под потолком висел старинный железный фонарь с толстыми, оправленными в олово разноцветными стеклышками. Больше в комнате не было ничего, если не считать небрежно брошенной в углу шкуры белого медведя с лапами без когтей и разинутой беззубой пастью.
ТЫСЯЧА ДОЛЛАРОВ ЗА ДВА СЛОВА
Кроме той двери, через которую Дик вошел и которую на всякий случай оставил за собой открытой, имелась еще одна. Покосившись на медвежью пасть, Дик прошел дальше. Он все еще считал, что попадет в свой коридор.
Но он попал не в коридор, он попал еще в одну комнату, в какую-то очень странную комнату. Дик даже подумал, не во сне ли все это? Начать с того, что комната не имела окна - свет падал сверху, через матовые стекла, вделанные в середину потолка; комната не имела углов - углы были закруглены и мягкими линиями сливались со стенами, а стены, в свою очередь, на манер диванных спинок были обиты светлой мягкой кожей. В комнате стояла мебель, но мебель удивительная, ни на что не похожая. Здесь не было ни одного твердого предмета: мягкие, глубокие кожаные кресла держались не на ножках, а на мягких же подушках; со всех сторон обитый кожей диван без спинки и без валиков напоминал, скорее всего, громадный, толстый, положенный прямо на пол тюфяк; такого же вида высокие кожаные подушки служили здесь стульями, а вместо стола письменного и стола обеденного стояли ловко сделанные сооружения из толстой надувной резины, напоминающие по форме громадные, поставленные стоймя катушки для ниток. Одна катушка была круглой, другая - квадратной. На одной, застланной шелковой скатертью, красовались резиновые вазы с букетом живых цветов и с фруктами; на другой стопками лежали книги. Все без переплетов, все в бумажных обложках.
Необыкновенный вид комнаты мог поразить хоть кого. Широко раскрыв единственный зрячий глаз, Дик столбом замер на пороге.
Это окаменелое состояние продолжалось недолго: его прервал человек, показавшийся вдруг из-за сложенной на столе книжной баррикады.
С минуту человек удивленно разглядывал нескладную фигуру мальчика в большой, не по росту пижаме и с забинтованной головой, потом улыбнулся, дружелюбно поманил пальцем:
– Ну-ка, поближе, поближе... Тебя зовут Дик и ты повредил себе глаз стеклом, не так ли?
– Да, сэр, - робко ответил Дик, приближаясь.
После вида удивительной комнаты удивительная осведомленность ее обитателя даже не очень поразила его. Тут и гадать не приходится: он попал к волшебнику. Только волшебник может жить в такой обстановке, только волшебник может, в первый раз в жизни встретив мальчика, угадать, как его зовут и что с ним произошло.
К тому же вид у незнакомца был такой, что хоть сейчас на сцену фокусы показывать. Перед Диком стоял стройный, красивый человек в длинном атласном стеганом халате, повязанном витым шнуром с пышными кистями, в красных сафьяновых туфлях восточного образца, в сорочке с каким-то мудреным круглым воротом. Бородка клинышком, высокий лоб. седеющие, зачесанные назад волнистые волосы, беспокойные серые выпуклые глаза - все в этом человеке обращало на себя внимание. Особенно заметны были руки. Белые, холеные, с красивыми длинными пальцами, они находились в беспрерывном движении: или к чему-то тянулись, или что-то трогали, или вдруг, будто чего-то испугавшись, порывисто отдергивались.
Помахав руками перед лицом так, словно паутину отгонял, человек подошел к столу, взял из вазы большую кисть винограда, протянул Дику:
– Располагайся, мальчик, ешь, рассказывай. Я рад, что ты попал ко мне, но не понимаю как.
– Это из-за лестницы, - стал объяснять Дик.
– Я думал, что поднимусь на свой этаж, а она вон куда ведет...
– А-а, лестница...
– подхватил волшебник.
– Да, да, она ведет сюда... Волшебник пошевелил пальцами в воздухе.
– Впрочем, нет, неверно, лестница ведет в никуда. Понимаешь, в ни-ку-да... Здесь тyпик, точка. Отсюда начинается ничто... Ты знаешь, что такое ничто, мальчик?
Дик не очень затруднил себя ответом.
– Ничто - это ничто, - сказал он.
– Все равно что ничего, вроде как пусто...
Волшебник бурно обрадовался, руки его пришли в еще большее движение, он весь задергался:
– Вот именно - пустота! Ты нашел прекрасное определение сложному понятию, мальчик. Пусто... пустота... Мрак и пустота, безмолвие и пустота!.. Это очень точно, очень хорошо.
– Волшебник замахал широкими стегаными рукавами так, что по комнате, как от вентилятора, ветер пошел.
– Молодец!
– закричал он на Дика.
– Молодец и молодец! Ты помог мне найти настоящее слово. Оно не давалось мне, оно хитрило, оно показывало мне язык, а ты поймал. Ты зажал его как муху в кулаке. Ты ведь даже не понимаешь, мальчик, что это очень трудно - поймать нужное слово. Они ведь очень скользкие - слова; они вроде ящериц - их никак не ухватишь... И я поражаюсь, откуда в тебе такая цепкость? Где ты этому научился?
Дик ничего не понимал.
– Нигде, - пожал он плечами. Волшебник снова пришел в восторг:
– Нигде!.. Пусто!.. Изумительные слова! Пятьсот долларов за каждое. Да, да, плачу! Ты заработал тысячу долларов, мальчик. Ты честно заработал. И если хочешь знать, - волшебник хитро улыбнулся, - если хочешь знать, ты мог бы получить с меня больше. Я бы и по тысяче за слово уплатил. Но тебе надо было заранее договориться. А ты не договорился. Поэтому условия ставлю я. Но обижать не стану. Тысячу долларов за два слова получишь. Это тоже хорошая цена. Согласен?
Еще бы! Дик обрадовался так, как никогда в жизни не радовался. Вот удача! Вот повезло! Попал к волшебнику, подсказал ему два пустяковых слова - и пожалуйста, тысяча долларов в кармане.
Но через секунду радость Дика сменилась сомнением: что-то уж очень легко здесь разбрасываются деньгами. Где это слыхано, чтобы за такие слова, как "нигде" и "пусто", давали по пятьсот долларов? Ведь это сумасшедшим надо быть!..
Тут вдруг Дика словно осенило: господи, ведь это и впрямь сумасшедший! Это тот самый свихнувшийся миллионер, о котором рассказывала вчера миссис Джен. Родственники от него избавились; в лечебнице для него построили специальное помещение; от всех его запирают, а он, Дик, ухитрился забраться к нему. Его угораздило попасть к буйно помешанному. Секунду назад тот обещал за два слова тысячу долларов, а сейчас может кинуться и придушить. Он же за себя не отвечает...
Дик с тоской огляделся. Ну да, конечно, все мягкое... И мебель и стены сделаны с таким расчетом, чтобы сумасшедший не повредил себе, если начнет буйствовать.
При мысли о том, что буйное настроение может овладеть сумасшедшим миллионером в любую минуту, по коже Дика пошли пупырышки. Забыв о винограде, растерянно посматривая на дверь, он бочком-бочком начал сползать с дивана.
В выпуклых глазах хозяина мягкой комнаты блеснул насмешливый огонек, руки снова пришли в сильнейшее движение.
– Понимаю! Понимаю, в чем дело, мальчик! Болтушка Джен успела рассказать не только мне о тебе, но и тебе обо мне. Верно? Угадал? Говорила тебе Джен?
Что можно было ответить? Сказать: "Ага, говорила", все равно как сказать: "Да, знаю, вы сумасшедший". Но разве такое в лицо человеку скажешь? За такие слова нормальный кинется с кулаками.
И Дик промолчал.
Сумасшедшему это понравилось.
– Ты проявляешь неожиданно много деликатности, мальчик, - произнес он. Это приятно. Деликатность - родная сестра интеллигентности. Я могу повторить: молодец! Ты располагаешь к себе. И ты можешь меня не бояться - со мной по утрам плохо не бывает. Меня приступы только ночью мучают. Так что приходи. Ты мне будешь подсказывать слова. А сейчас иди. Иди и не говори, что был у меня.