Дикарь
Шрифт:
– Куда? – в голосе собеседника послышался смех, но и он не казался мне добрым. – На много километров вокруг глухой лес. Кругом капканы и ямы для зверей. В одну ты уже попала… Там тебя ждет верная смерть. Тут же – сытая жизнь. Впрочем, выбора у тебя все равно нет.
Последняя фраза прозвучала настолько равнодушно, что холод, ползающий у меня по спине, прокрался в душу. Предчувствуя, что отныне все изменится и не в лучшую сторону, нахлынули так внезапно, что на миг я задохнулась, борясь с головокружением.
– Вставай! – через какое-то время велел он.
Невольно подчинилась, так властно прозвучал
– Ложись! – поступил новый приказ, когда оказалась возле топчана.
Меня уже трясло нешуточно, тело покрыл липкий пот. Дышать было нечем от всепоглощающего страха.
Тяжелая рука опустилась на мое плечо, заставляя сесть на ложе. Она же опрокинула на спину. Бородач поднял мои ноги и закинул на топчан. Потом быстро размотал раненную и какое-то время разглядывал ее.
– Повязка больше не нужна, рана затянулась, – вновь заговорил он, ощупывая ногу пальцами.
Боли я не чувствовала, а вот его прикосновения даже очень. От каждого касания хотелось сжаться в комок, стать как можно меньше. Я рискнула открыть глаза и посмотреть на склоненную над моей ногой голову. Ох, как же зря я это сделала! В следующее мгновение его глаза встретились с моими, придавливая взглядом.
– Боишься меня? – только и спросил он.
Я молчала, не в силах вымолвить ни слова.
– Вижу, что боишься, – кивнул он своим мыслям. – Только, привыкать придется. Видеть меня тебе долго…
Мои глаза снова наполнились слезами, до такой степени стало жалко себя.
– Отпустите меня! – взмолилась, вкладывая в эти два слова всю надежду, что теплилась внутри.
Ну не совсем же он дикий! Должен понимать, что удерживать человека силой противозаконно, что меня обязательно будут искать и найдут рано или поздно.
Я молчала, затаив дыхание. Он же рассматривал меня, лениво скользя взглядом по моему телу, словно оценивая, решая, как поступить дальше.
– Закрой глаза! – снова велел он, возвращаясь к моему лицу.
Невольно подчинилась, не желая вязнуть в черных омутах. В следующее же мгновение показалось, что меня накрыли чем-то холодным и тяжелым, придавливая к тюфяку. Я перестала чувствовать собственное тело, а в комнате зазвучал голос, показавшийся мне замогильным. Непонятные слова лились безостановочным потоком. Казалось, что каждое из них ложится на меня, придавливая еще сильнее. Воздуха в груди уже почти не осталось, его весь вытеснила тяжесть. С каждым выдохом, вдыхать становилось все труднее.
В голове моей тоже творилось что-то странное, словно кто-то в ней наводил порядок, сортируя мысли, что оставить, а что отнести на помойку. Я прекрасно осознавала, как что-то важное для меня безжалостно выметается, а другая мысль, которая и не так уж важна, аккуратно складывается на полку. Варварское вторжение в мысли казалось убийственно кощунственным, но еще сильнее раздражала беспомощность что-либо предпринять.
А монотонный напев все лился… Возмущение мое трансформировалось в какое-то вялое, поверхностное. Теперь я уже думала, что тот, кто проделывает со мной все это, отчасти имеет на это право, что раз сила на его стороне, то в сопротивлении ей нет смысла. Воздуха в груди почти не осталось. Я слышала биение собственного сердца где-то в ушах, как постепенно замедляется
Никогда еще не испытывала настолько полную легкость, как в тот момент, когда меня коснулись чьи-то руки. Они прошлись вдоль всего тела ласкательным движением. То холодное и тяжелое, что придавливало меня еще мгновение назад, растаяло под горячими ладонями, освобождая меня, возвращая в реальность. Воздух наполнил внутренности, и в первый момент я закашлялась от его переизбытка. На грудь легла рука, и кашель моментально прекратился.
– Открой глаза!
Я подчинилась и снова увидела его. Он не показался мне менее страшным и диким. Все так же хотелось отвести взгляд. Но что-то ушло из меня, и я это отчетливо понимала. Что-то очень важное осталось за пределами моего сознания. До боли хотелось протянуть руку и схватить это что-то, пока еще не поздно, пока оно окончательно не испарилось, пока я не стала другим человеком. Но сил пошевелиться не было, хоть физически я и чувствовала себя отлично.
– Что случилось? – только и смогла прошептать я.
– Кто ты? – последовал вопрос, оставляя мой без ответа. – Как тебя зовут?
– Наталья, Ната… – покорно ответила я, смакуя на устах собственное имя. Мне оно в тот момент показалось красивым и необычным, особенно его уменьшительная составляющая.
– Где ты?
– У тебя…
А где же еще я могу быть? Я оглянулась, окидывая новым взглядом комнату, понимая, что все здесь чужое для меня, но, в то же время, это теперь мой дом или пристанище.
– Кто я?
– Ты мой хозяин.
Хозяин?! Я вздрогнула от страха и посмотрела на мужчину. А ведь он, действительно, мой хозяин. Я принадлежу ему всецело – душой и телом. И так будет, пока… пока этого будет хотеть он. Какая-то мысль мелькнула в голове, как отголоски чего-то важного и забытого, но я даже не успела сообразить, как она бесследно испарилась.
– Как тебя зовут? – губы сами задали вопрос.
– Называй меня хозяин. Имя мое тебе ни к чему…
Какое-то время ничего не менялось. Я лежала на топчане, а он рассматривал меня, внимательно изучая каждую черточку лица. Но уже через мгновение резко встал со словами:
– Вот и ладно…
Что ладно, я так и не поняла, лишь тихо порадовалась, когда он отошел от ложа на несколько шагов.
– Пойду растоплю баню. Надо отмыть тебя от звериного запаха.
Все так же молча я наблюдала как он скрылся за дверью, которую раньше я не заметила. Это была не та дверь, через которую он вывел меня на двор. В голове шевельнулось вялое любопытство, куда она ведет, но сразу же его заглушила мысль: «А не все ли мне равно?»
Звериного запаха? Я четко осознавала, что оказалась тут совсем недавно, но как не напрягала память, не могла вспомнить, что делала до этого. Понимала, что подобное состояние мозга даже с натяжкой не назовешь естественным, что новый хозяин подчинил меня своей воле, заставив забыть прежнюю жизнь. Злость на самоуправство поднималась внутри, но излиться ей не было суждено. Все по той же причине паралича моей собственной воли я сохраняла видимое спокойствие, пытаясь соображать, но ничего путного из этого не получалось.