Дикари
Шрифт:
— Они здесь, если понадобится.
Он показывает дорогу, и я следую за ним с трясущимися руками. То, что я собираюсь сделать, — большой шаг. Есть огромная разница между тем, чтобы застрелить отца, и тем, чтобы убить человека, который любит держать людей в заложниках. Это хладнокровное убийство из мести, но после того дерьма, которое я уже натворила, какое значение имеет еще одно убийство? Если меня поймают, я и так отсижу максимальный срок. С таким же успехом я могу сделать так, чтобы это имело значение и убрать с улиц как можно больше мудаков в процессе.
Маркус демонстрирует широкий спектр
Мой взгляд скользит по всему ассортименту, пока я, наконец, не нахожу то, что ищу, и улыбаюсь этому ублюдку. Подойдя к нему, я обхватываю пальцами ручку и поднимаю ее. Она намного тяжелее, чем я думала, но я справлюсь. Не похоже, что мне он надолго понадобится.
— Трахни меня, — с обожанием выдыхает Маркус, глядя на бензопилу в моей руке. — Ты моя гребаная королева. Я тебе когда-нибудь это говорил?
Я улыбаюсь ему в ответ и поднимаю брови.
— А я-то думала, ты злишься на меня.
— К черту это, все, чего я хочу, это трахнуть тебя сейчас.
— Что ж, возможно, у тебя появится шанс, — говорю я ему, оглядываясь на Джеймса, а затем задумчиво опускаю взгляд на свою бензопилу. — У тебя случайно нет с собой защитной маски, а? — Спрашиваю я, размахивая рукой перед лицом, испытывая отвращение при мысли о том, что я не просто окажусь в зоне брызг, я приму на себя основной поток. — Может быть, плащ?
Маркус смеется.
— Прости, детка. С этим ты справишься сама, — говорит он мне, нежно кладя руку мне на поясницу и ведя меня к парням.
— Что ж, блядь, — говорит Леви, бросая взгляд на Романа, когда тот рассматривает бензопилу. — Мы недооценили тебя.
— Люди обычно так и делают, — говорю я ему, прежде чем сделать шаг вперед и положить бензопилу перед Джеймсом, поскольку вес этой дурацкой штуковины заставляет мою руку молить о сладком освобождении.
Джеймс в ужасе смотрит на бензопилу, его дыхание становится частым, он задыхается и качает головой, сильно дергая за цепи и заставляя звук эхом разноситься по огромной подземной игровой площадке.
— Нет, — выплевывает он, давая мне именно то, что я хочу. — Что, блядь, с тобой не так? У тебя что, совсем крыша поехала? Тебе это с рук не сойдет, ты, гребаная психованная сука.
Я поднимаю руку и показываю ему, чтобы он замолчал.
— Заткнись, — предупреждаю я его, жалея, что нет никакого способа связаться с Жасмин, чтобы показать ей этот драгоценный момент, хотя этого никогда не произойдет. Она давно сбежала, в безопасности со своей семьей и пытается забыть об ужасных вещах, которые совершил этот человек. — Ты мерзок, ты знаешь об этом? — Спрашиваю я. — Я с превеликим удовольствием избавлю этот мир от тебя.
— Пошла ты, — выплевывает он.
— Послушай, я не планировала ничего засовывать тебе в задницу. Этого не было в сегодняшнем расписании, — говорю я ему, подходя к нему и разрывая его рубашку посередине, позволяя ей распахнуться. — Но, если ты настаиваешь, я была бы более чем счастлива услужить.
Ужас отражается на его лице, и меня не удивляет его страх быть оттраханным
Слыша за спиной веселые смешки Маркуса и Леви, я не могу сдержать широкой улыбки, расползающейся по моему лицу. Я, должно быть, выгляжу как спятившая сумасшедшая. Но, эй, почему бы и нет? Он причинил боль Жасмин самым жестоким и унижающим достоинство способом, и за это я позабочусь о том, чтобы его последние несколько мгновений на этой большой земле прошли в самом ужасающем страхе. Черт, кто знает, скольким другим женщинам он причинил боль.
Нагнувшись, я беру бензопилу и осматриваю ее. Не могу сказать, что я когда-нибудь пользовалась такой, и, честно говоря, я ее побаиваюсь. Не хочу потерять палец, но и не хочу показаться дилетантом перед этим парнем. Я хочу, чтобы он меня боялся. Я хочу, чтобы он начал молиться тому богу, в которого верит. Хочу увидеть, как он наложит в штаны, встретившись с моими глазами.
Леви прочищает горло.
— Тебе помочь?
Я качаю головой, решив разобраться сама.
— Я справлюсь, — заявляю я с предельной уверенностью.
Роман что-то бормочет себе под нос, и этот тихий звук посылает волну сомнения в мой разум, которая разрастается во мне, как раковая опухоль.
Этот засранец. Почему он всегда должен портить все хорошее?
Ощупывая бензопилу, я ищу какую-нибудь кнопку включения, но, дважды осмотрев ее, нахожу лишь странную маленькую пластиковую штучку, торчащую сбоку. Я должна за нее потянуть? Я бросаю взгляд на Маркуса, он едва заметно кивает, читая мои мысли, и я, ни секунды не колеблясь, обхватываю пальцами маленький пластиковый держатель и тяну его изо всех сил.
Из бензопилы торчит длинная веревка, и моя рука болит от движения, но ни черта не происходит.
— Что за черт? — Бормочу я, делая еще одну попытку, в то время как Роман наблюдает за мной с ухмылкой.
Моя рука начинает гореть, и Леви в конце концов делает шаг вперед.
— Подвинься, — говорит он мне, прежде чем взять бензопилу, обхватывая пальцами пластиковую ручку для запуска двигателя. Он дергает ее с искусной точностью, его мускулы бугрятся и демонстрируют наилучший вид, когда мотор немедленно отзывается. Но я не сомневаюсь, что эти пальцы заведут и мой мотор.
Леви вручает мне бензопилу, кратко объясняет, что нужно делать, и я провожу испытание, оттягивая рычаг и наблюдая, как вращается лезвие. Резкий, звонкий смех вырывается из меня, а мои глаза расширяются.
— Срань господня, — кричу я, оглядываясь на Маркуса. — Ты это видел?
— Конечно, детка, — говорит он, подбадривая меня.
Поворачиваясь обратно к Джеймсу, я смотрю на него с широкой улыбкой, позволяя ему увидеть извращенное, темное животное, которое живет глубоко внутри меня.