Дикарка Жасмин
Шрифт:
— Он его друг, — зло ответил Салим. — Отец спрашивает его, а не моих советов.
— Они постоянно вместе, — фыркнула Мариам Макани. — А ты. Салим, редко бываешь с отцом. И все же он любит тебя больше других детей, даже Ясаман. А если время от времени и спрашивает совета у Абу-л Фазла, то потому, что тот рядом, а ты далеко. У тебя своя жизнь и свои обязанности — семья, дети. Ты должен учиться управлять у отца. Но на этой земле ты править не будешь, пока жив Акбар. — Она пронзительно посмотрела на внука. — И пусть
— Салим не сделает; папе плохого, — убежденно вставила Ясаман.
— Конечно, я не сделаю дурного отцу, — подтвердил принц ровным голосом и, наклонившись, взял девочку на руки. — Мне нужно идти, обезьянка. Проводи меня до ворот. — Он погладил сестру по голове. — Твои волосы черны, как ночь, и мягки, как шелк, — проговорил он почти про себя.
— Его нужно лишь немного сдерживать, — заметила бабушка, глядя, как они удаляются.
— Он стремится властвовать и подчас не может этого скрыть, — ответила Ругайя Бегум. Глубоко любящая Салима, она не могла, подобно другим женщинам гарема, не видеть его недостатков. Как часто, оказавшись в немилости отца, Салим обращался к женщинам в доме, прося их вымолить расположение Акбара. И тот, благодарение Аллаху, всегда его прощал. Но когда-нибудь, опасалась Ругайя Бегум, может не простить. Когда Салим однажды перейдет невидимую грань в песках жизни.
— Он славный мальчик, — продолжала Мариам Макани.
— Он взрослый мужчина, имеющий жен и детей, — возразила Ругайя Бегум старой даме.
— Он лучший из сыновей Акбара.
— Да, это так, — признала Ругайя Бегум. — Мне жаль Мурада и Даниэла. Они выросли в тени Салима. Как, должно быть, тяжело сознавать, что, как бы ты ни был хорош, придет время и Салим станет править тобой. Из-за этого они стали пить и принимать опиум, который их когда-нибудь убьет. У них нет силы воли отца. Так часто случается с сыновьями таких мужчин, как Акбар.
— Все из-за индийских женщин, на которых он женился, — проворчала Мариам Макани. — В них дурная кровь, и они рождают слабых сыновей. — Мать Салима Раджпут из высшей касты, — напомнила Ругайя Бегум, — а он не слаб.
— Твоя правда, дорогая. Быть может, все оттого, что никто не может сравниться с моим сыном. Даже его собственные сыновья.
— Тебе не обмануть меня, Мариам Макани, — рассмеялась Ругайя Бегум. — Ты, как и другие женщины, души на чаешь в Салиме.
Пожилая дама усмехнулась.
— Признаюсь, — улыбнулась она. — Но как устоишь? Салим такой обаятельный.
Ругайя Бегум не стала больше спорить со свекровью о принце Салиме, а подала знак слуге налить свежего чаю. Салим в самом деле был обаятельным, но это было опасное обаяние. Он пользовался им, чтобы получить все, что хотел, но в душе был властолюбивым и безжалостным. Ничто не могло устоять на пути его желаний.
Ничто и никто, кроме Акбара,
Салим, однако, был добрым мужем и отцом, любил животных, хотя при случае мог проявить себя энергичным и даже страстным охотником. Он ценил красивые вещи и коллекционировал произведения искусства, в частности, европейские гравюры, которые ему особенно нравились. Он вставлял их в золотые рамы, украшенные растительным орнаментом Моголов. С каждым годом увеличивалась его коллекция китайского фарфора, а недавно он начал собирать изящные кубки для вина и кинжалы с драгоценными камнями в рукоятях.
Он был энергичен и любознателен, но подчас взбалмошен до каприза. Его неуемный сексуальный аппетит одни считали достоинством, другие — слабостью, как и пристрастие к хорошему вину и, время от времени, — увлечение опиумом. Но он достаточно благоразумен, думала Ругайя Бегум, и знает свой долг, чтобы слишком часто, как его младшие братья, предаваться этим порокам. Но самое заветное желание Салима Мухамада — управлять Индией. Из-за этого он рискнул бы всем.
Возвратилась Ясаман, еще на бегу крича:
— Скоро Салим обещал меня взять на тигриную охоту. У Агры заметили несколько зверей. Можно, мама Бегум? Можно? Ну, пожалуйста, пожалуйста. — Она пританцовывала вокруг старших.
— Скоро, дочка, мы уезжаем в Кашмир, — ответила ей приемная мать. — Так хочет твой отец. Он считает, что большую часть года тебе надо проводить там, а не здесь, в Лахоре. Тот климат больше подходит для тебя.
— Я не хочу в Кашмир, — надулась Ясаман. — Я хочу на тигриную охоту с Салимом. Вечно мне не дают развлекаться.
"Не дают развлекаться, не дают развлекаться», — повторила красивая птица, печально покачав головой.
Секунду все в изумлении смотрели на попугая, а потом разразились смехом. Даже Ясаман не смогла сдержаться и захихикала, и ее плохое настроение тут же улетучилось.
— Попугай Хариман такой забавный, — зазвенел ее голос. Потом она повернулась к бабушке:
— Правда, это лучший подарок, который я когда-либо получала?
Мариам Макани улыбнулась младшей внучке, отчего стали видны почерневшие от бетеля зубы:
— Я рада, что ты так счастлива. Хариман будет тебе напоминать обо мне, когда меня не будет рядом.
— А почему бы, бабушка, тебе не поехать с нами в Кашмир? — спросила Ясаман.
— Потому что, моя девочка, я старая дама и больше всего на свете люблю свой дом. Я много путешествовала в жизни, а сейчас выезжаю только тогда, когда хочу этого сама. А я не хочу. Мне лучше всего среди моих вещей.
— Мне нравится Кашмир, — воскликнула Ясаман. — Дворец, который папа построил для Кандры, озера и горы. Там так красиво.