Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана»
Шрифт:
Зато я впервые побывала в закрытой мансарде за двустворчатой дверью, инкрустированной серебром. Здесь располагался зал для официальных церемоний, протоколов и заседаний Малого и Большого Совета. Свет из овального окна под потолком сияющей колонной падал на круглый стол, во главе которого сидел ректор (так и подмывало обозвать его королем Артуром). Верные рыцари – Ромул и Андрей – заняли места по правую и левую руку от него. Чуть поодаль расположилась Карамзина.
Пока разбирали мой «несчастный случай», я сидела на стульчике у стены, мимикрировав под интерьер.
Совет шепотом обсуждал наказание для Виктории, а я все думала – ну не странные ли рыцари у местного короля? Один на Луну воет, другой демоном слывет… Третий – и вовсе потомственная аристократка.
Кроме ученических дел на повестке дня значилось «вкусненькое» – исключение синеглазой стервы из Большого Совета. Свои голоса попечители Академии, не явившиеся на процедуру, присылали с морфами. С каждым хлопком я дергалась все сильнее и в итоге чуть не упала со стула.
К вечеру заседание завершилось, и меня вынудили вернуться в больничное отделение.
Из положительных моментов – Мари отделалась легким испугом: Белинда наслала на нее парализующее заклятье и заперла в библиотеке. Судя по всему, госпожа Боулз не планировала выйти сухой из воды. Знала, что Артур поймет, чьих рук это дело… И готова была пожертвовать своей свободой.
От этих мыслей становилось особенно дурно. Неужели я настолько опасна?
Быстро стало понятно, что пустырник госпоже Пламберри не помог. И «что покрепче» тоже. Она так перепугалась за меня, что решила охранять лично. И, в отличие от крестного и Карпова, у нее были все шансы в этом преуспеть.
Из больничного отделения Мари выпустила меня лишь раз – на то самое судебное разбирательство. Даже Пункт Связи (вообще-то, особенно он) был под строгим запретом моей наставницы. Она всерьез помахивала перед моим носом магическими ремнями и обещала приковать к койке, если ослушаюсь. Зато исправно поила вонючими настоями, компенсируя потом бульонами и почти-идеальным кофе.
Я начала ненавидеть снег. Его хрустальная красота отзывалась внутри сотней иголок. Даже в окно смотреть расхотелось. А морозный воздух, наполнявший отделение в минуты проветривания, пробирал до мурашек.
В снах приходил Киван. Его алчущее лицо, торопливые руки, мокрые губы и гадостный, приторно-сладкий аромат…
Сейчас мне было стыдно, что когда-то я считала чудовищем Карпова. Лишь за то, что он отправил меня вытирать ползающую слизь и подглядел воспоминание, демонстрируя на уроке ментальный прием. Но теперь я знала, как выглядит настоящее зло. Порой оно пахнет свежевыпеченными булочками.
С крестным мы так и не поговорили. Молчали, словно два партизана, знавших грандиозную тайну, лишь изредка прокалывая друг друга взглядами. Я понимала, что рано или поздно этот разговор состоится. Готовилась. Страшилась.
И однажды Артур пришел.
Казалось, в больничное отделение его принесло порывом метели. Он влетел взлохмаченный, замерзший, со снежной пылью на синем пальто. Попросил Мари оставить нас ненадолго, уселся на соседнюю кушетку и молча уставился в окно, на демонические теплицы.
А я совершенно не представляла, что у него спросить. «Ты правда собирался меня убить, крестный?»
– Тебе было восемь, Ани. Ты, верно, забыла тот мой приезд… – пробормотал Артур, с интересом разглядывая морозные узоры на больничных окнах. – Арчибальд Ловетт умер, и я позволил себе исполнить давнее желание – сблизиться с «опасным ребенком». Собственной крестницей. Не по годам умненькое, но жутко упрямое и не в меру лохматое чудо… Как оно могло навредить кому-то? Я не понимал.
– Я помню тот твой приезд, – согласно кивнула и вдруг невольно улыбнулась. – Ты мне подарил куклу. И еще бордовую ленточку для волос.
– Да, малышка, – Артур улыбнулся тоже. От этого стало совсем не по себе. – Они у тебя были непослушными и, если не перевязать, постоянно падали на лицо. Ленточка тебе так понравилась, что ты даже спать в ней улеглась.
Сейчас казалось особенно странным, что именно эта дурацкая полоска ткани была единственной вещью «из прошлого», оставшейся у меня. Подарок чужого человека. Он привязывал меня к воспоминаниям о доме, о родителях… А потом – и о мрачном парне в шкафу. Как много смысла порой в клочке обычной материи.
– Несколько дней спустя выяснилось, что Ловетт перед самой смертью нашел древнюю книгу, посвященную первым ритуалам, и успел спрятать вместе с прочими сокровищами из своей коллекции, – продолжил крестный. – Опасность снова нависла над всеми нами. Над тобой.
– Роджер сказал, ты десять лет искал те книги…
– Только это могло тебя защитить. Будь они в моих руках, никто бы не посмел тебя тронуть. Но не найди я их… – Артур тяжело вздохнул, и отблеск, промелькнувший в его глазах, вызвал на моей спине волну мурашек. – Твой дар мог проснуться в любой день, и тогда…
– Ты должен был бы меня убить.
«Опасный ребенок, заслуживающий смерти». Значит, вот кто я для рагнаров. А для арканов – «величайшее сокровище нашего времени». Кажется, я болела не за ту команду.
– Ани, я очень давно понял, что не смогу тебя убить. Но ведь были и другие рагнары… – крестный виновато пожал плечами. – Магистр Адриан мог передать информацию не только мне. Четыре года поисков прошли впустую. Надежду внушало лишь то, что Кристиан тоже терпел неудачи. А потом…
– Случился всплеск, – договорила я за Артура. – И ты меня спрятал в «Эншантели». От всех.
Знай я, что попала в «программу защиты свидетелей», может, с большим терпением относилась бы к идиотским занятиям. И не прогуливала бы факультатив по волшебной чистке фамильного серебра, доводя до икоты чопорную мадам Буше.
– Я все-таки надеялся найти рукописи раньше Кристиана. Был готов на любые жертвы. На самую грязную игру, – Артур сурово сдвинул кустистые брови, и мне сразу вспомнились его «эффективные методы». – Принятые мной решения не слишком красивы, но я готов за них отвечать.