Дикая охота
Шрифт:
— Я не ошибся в тебе, сын мой. Среди многих моих учеников, и славных, и достойных, только тебе была по плечу эта задача, и ты блестяще справился с ней. Больше я тебе не нужен, но, если понадобится, мой мозг и мое сердце всегда открыты для тебя.
С этими словами Хранитель
Он смотрел на труп предателя, но почему-то не испытывал радости. Он ничего не испытывал. Поединок отнял у вендийца столько сил, что в его душе не осталось никаких чувств. Он просто выполнил свой долг. Конан бросился к другу и тряхнул его за плечи:
— Ты в порядке?
— Да, — слабо улыбнулся маг. — Я просто очень устал.
Вдруг взор Конана затуманился, а когда киммериец вновь обрел способность ясно видеть, возле него стоял Млеткен. Сквозь коренастую фигуру охотника можно было смотреть, как сквозь прозрачную воду. Из толпы, окружавшей место поединка, донеслись возгласы изумления и ужаса. Млеткен поднял руку и обратился к соплеменникам:
— Не бойтесь меня. Мое тело давно мертво, а душа не покинула этот мир только потому, что жажда мести была настолько сильна в ней, что не отпускала ее. Теперь моя душа свободна, и ей пора предстать перед Рультаной. Будь счастлив, мой народ.
С этими словами образ Млеткена исчез, растаял, словно тонкий слой льда под сильными лучами солнца. Конан пояснил всем:
— Его душа жила во мне. Я нес ее с далекого юга. Она не могла успокоиться, пока Анкаля не вернется в родной дом и пока злой и лживый Шаман обманывает вас, пользуясь вашей доверчивостью.
— А твой друг? — спросил Айван.
— Я пока не знаю, — отозвался Джерим. — Мне бы хотелось отдохнуть.
— Оставайся с нами, — предложил старик. — У нас больше нет Шамана, и келе набросятся на нас со всех сторон. А ты сильный маг. И добрый. Будь нашим другом и защитником.
— Помнишь, Айван, что я говорил тебе совсем недавно? — улыбнулся вендиец. — Никогда не надо торопиться с решением.
На следующий день киммериец покинул стойбище. Ему было жаль расставаться с Джеримом, которого он успел и полюбить, и оценить по достоинству. Но чем большее расстояние отделяло варвара от северной страны Ветлании, тем меньше сожалений оставалось в его душе. Он был воином, вором и контрабандистом, его неугомонная натура звала его вперед и вперед, огромный мир ложился под ноги, рука сжимала рукоять меча, который давно не пробовал крови врагов и истосковался в ножнах.
Ветланы, добрые и приветливые, нравились Конану, но он ни за что не согласился бы жить тихой и размеренной жизнью. Он не любил прямых, наезженных дорог. Другое дело — узкая, петляющая тропинка, где за каждым поворотом кроется неожиданность. Он мог дышать только вольным ветром, щедро сдобренным запахом опасности. Скорее вперед, на юг, где его заждался хитрый и ловкий Ордо, одноглазый приятель, в жилах которого тоже текла кровь разбойника и ловкача.