Дикая. Следы на аномальных тропах
Шрифт:
Седой повернул экран КПК ко мне.
– Вот меню. Карта – на ней отображается твое местоположение. Сообщения тебе пока не нужны, но в виду их имей. Случись что – можешь в общий чат написать, попросить помощи. А вот самое пока для тебя главное. Заметки. Будет время – почитай, Дикий парень толковый был, все, что видел, записывал, а повидал он много. Начиная с банальных «мясорубок» и заканчивая «порталами». И с мутантами то же самое. Успел с изворотом пообщаться, псевдоволка лично приручил. Много чего было, а погиб от бандитской пули…
Он протянул мне почти новый «макаров».
– Да, брат учил.
– Это хорошо. Но скажу сразу – против мутантов пистолет почти бесполезен. Разве что кенгов или собак разгонишь. Ну, может, бандюка какого неопытного притормозишь от более решительных действий. Но все же лучше, чем совсем без оружия. Если протянешь в Зоне хоть сколько-нибудь долго, дальше сама разживешься. И вот еще нож возьми. – Он протянул мне охотничий нож с длинным клинком, чуть тронутым ржавчиной. – Пригодится.
– Спасибо, – я отдала Седому оставшиеся деньги.
Вдали снова кто-то завыл – словно голову засунул в большую трубу. Потом оттуда же донеслась автоматная очередь, и все смолкло.
– Что это, Седой? Пока тебя не было, я каких только звуков не наслушалась. И бурчат, и кричат…
– Считай это звуковыми аномалиями, – отмахнулся он. – Они только поначалу жуткие, потом привыкнешь. Тут что-то вроде рупора получается – кричит человек или зверь в одном месте, а звук разносится на много километров вокруг. Некоторые сталкеры и вовсе считают, что это сама Зона так звучит.
– Это как?
– Хрен знает. Кто-то что-то крикнул – а Зона запомнила и потом выдала. Мне тот же Дикий раз рассказывал, что был у него друг, который ни к селу ни к городу любил под нос напевать «Полковнику никто не пишет». Так вот друг сгинул, а Дикий еще несколько месяцев в определенной точке Свалки эту песню слышал.
– Переживал, наверное, сильно, вот и мерещилось, – неуверенно произнесла я.
– Я ему тоже так сказал. Тогда он меня туда отвел, и я эту песню тоже услышал. – Седой помолчал. – В общем, странного и необъяснимого в Зоне много. Но к вечеру Выброс обещают, а нам до деревни еще топать и топать. Вводная тебе та же, что и раньше, – двигаешься ровно за мной, никуда не сворачиваешь, сильно не отстаешь. Пистолет держишь наготове, но раньше меня огонь не открываешь. И назад поглядывай.
Я крепко сжала в руках полученное оружие и стала чувствовать себя чуть-чуть увереннее. Много от пистолета толку или немного, но если хотя бы от собак отбиться смогу – уже хорошо.
На макушку упала первая тяжелая капля дождя. Потом вторая, третья… В небе загромыхало, и на землю обрушились струи воды. Седой, и так шагавший медленно, сбавил темп еще больше. Почему, я поняла только тогда, когда он, резко остановившись, ткнул рукой вперед:
– Видишь?
Что, чуть не спросила я, уже уловив в окружающем пространстве какую-то неправильность. Но что может быть неправильного в дожде, который льет как из ведра?
И тут до меня дошло. На небольшом клочке земли в метре от Седого падающие с неба капли вели себя странно. Они сначала разбивались на более мелкие, а потом… потом словно взрывались, превращаясь в водяную пыль. Выглядело это как множество водяных фейерверков и, наверное, было бы даже красиво – если бы по позвоночнику не пробежала толпа мурашек.
– Аномалия?
Седой вместо ответа достал из кармана обычную гайку и кинул ее в это странное пространство. Гайка влетела… и рассыпалась в мелкую металлическую стружку, брызнувшую во все стороны.
– «Мясорубка», – вынес он вердикт. – Похоже, молодая. Обычно вокруг кровавых пятен много, которые никаким дождем уже не смоешь. Только так ее и можно увидеть: по небольшому искажению воздуха да по пятнам и ошметкам вокруг.
– Если я в нее влечу?.. – спросила я.
– Да. Разорвет точно так же, как гайку. Отсюда и пятна, и ошметки. Или сталкер какой невезучий попадется, или молодой и неопытный мутант. Пес там или кабан, неважно.
Однако. Вот тебе, Люба… Дикая… Зона во всей ее красе.
– До деревни долго еще?
– Километра два, если по прямой. Только по прямой в Зоне никто не ходит. Если не хочешь вляпаться – идти будешь медленно и осторожно, обходя любой участок, показавшийся подозрительным.
– А гайки?
– Не обязательно гайки. Можно и камешки, и щепки, и любые другие мелкие предметы. Большинство аномалий среагирует. Можно определить их границы, а иногда, если совсем прижало, – и пробежать прямо через аномалию, предварительно ее разрядив. Я знаю пару человек, которым таким образом удалось вырваться из ловушки. Правда, работает это только с несколькими аномалиями, да и способ довольно рискованный.
Шум дождя скрадывал шуршание травы под ногами. Мы шли по редкому лесочку, и я никак не могла отделаться от ощущения, что из солнечного июля перенеслась сразу в сырой и промозглый сентябрь: желтеющие кроны деревьев, свинцово-серые тяжелые тучи над головой, промозглый ветер. Радиация так влияет?
Я спросила Седого, и он покачал головой:
– Нет. Здесь, в Предбаннике, радиации не больше, чем в Дитятках. Просто это Зона. Здесь всегда осень. Особенно это в январе заметно – за периметром сугробы по колено, а здесь дожди и листва опавшая.
– И птиц сейчас не слышно.
– Ну, сейчас они от дождя попрятались. Возле Периметра какие-то птахи еще селятся, иногда поутру так поют, что собственных шагов не слышишь, а начиная с Могильника только вороны в небе и кружат. Тихо!
Седой замер, прислушиваясь, и я сделала то же самое. Показалось, или где-то впереди, чуть правее от траектории нашего движения, раздались сначала выстрелы и недовольное ворчание, а потом душераздирающий крик?
– Кошак с Мрачной долины забрел, – прокомментировал Седой. – И кого-то погрыз.