Дикий барин в домашних условиях (сборник)
Шрифт:
С другой стороны, меня и хайтек не очень устраивает. Не то чтобы я был капризен. Просто в японском экспрессе зашёл я в безжалостный сортир. Сплошной минимализм и кнопки. И поясняющие картинки. Картинки для японцев. Они и не такое видели в своих комиксах. Над одной кнопкой был изображён человек, у которого из задницы торчал костыль. Намёка не понял.
Нажал на кнопку побезобидней – запахло лесом. Рано, думаю, не время ещё для хвойных ароматов.
Нажал другую – помещение заполнилось звуками струящегося водопада. Сочетание запаха тайги, звука водопада и голубой
Нажал сразу на все кнопки. Вытирая семью выпавшими салфетками жидкое мыло двух видов с очков, впал в азарт, нажал ещё пару окончательных кнопок. Двери разъехались в стороны, а из стены выпал дефибриллятор. Погодя выпала телефонная трубка. С кнопкой!
Трубку запихнул обратно. Нажал на кнопки, которые успели погаснуть. Ничего! Нажал ещё раз, запихивая свободной рукой дефибриллятор. Двери съехались. Звуки струй стихли. Унитаз развернулся на 90 градусов против часовой стрелки.
Забоялся катапультирования. Выбрался из диаволовых чертогов, позабыв, зачем заходил.
Надеюсь, подозрения, что я своим хаотическим поведением с кнопками сместил с орбиты пару-тройку спутников связи, беспочвенны.
Лысенко и Бакунин
Думал о Трофиме Лысенко. В его взглядах много созвучного моим настроениям.
Чтобы переродиться, достаточно свободы воли. Чтобы переродить какое-нибудь растение, достаточно его мучить день-деньской, советуясь с прорезиненными коллегами в курилке. Чтобы животное стало полезным, надо создать ему такие дивные условия, чтобы животное само, выпучившись на плакат и дыша паром, доилось с разбегу.
А генетики-детерминисты – от их учения веет какой-то заведомой обречённостью для всех, кроме самих генетиков. Сами-то они не пропадут – знай себе скрещивай пауков с помидорами… А в этом скрещивании нет никакой полезной фантазии, чистый механицизм. Стыдно за них!
Ты создай помидору условия, вступи с ним в диалог, спорь, терзай, приручи его!
Нет помидора? Приручай человека иностранного! Он тот же помидор, только поскучнее.
Только русский может приехать в Швейцарию и создать среди швейцарских мастеров по изготовлению швейцарских часов союз неистовых анархистов. Федерацию кантона Юра.
Сидят по мастерским дядечки, всю жизнь на часовой мануфактуре, в глазу увеличительное стекло, винтики, пружинки, шестерёночки. За окнами – Альпы. Сливки всякие. Фаянсовые кувшинчики в цветочек. Собирают часики. Тик-так. В пальцах отвёрточки. Ти-ши-на. 1871 год.
И тут дверь распахивается. Влетает русский Бакунин. На плече вещевой мешок: картофель, книга, чужой глазной протез, соль.
– Шта?! – спрашивает из дикой бороды, глаз дергается. – Пора?! Пора!!!
И швейцарские часовщики такие хором:
– Господи! Наконец-то!!!
Встают. Разгибают согбенные спины. Трут глаза. Пытаются рассмотреть говорящее пятно в двери.
А Бакунин так:
– Ну вот!!! Стало быть, это… вот… тут… – Потоптался. – За мной погоня вообще-то… Вы как тут? – Пауза. – Так вот… в таком роде… в таком вот роде!.. это… долой!!! – Через десять минут молчания под тиканье часов с кукушечкой: – Пора мне. Вы тут… активней, что ли… Не желаете купить номер «Арбайтер цайтунг»? Недорого вообще-то… Или брошюры… Есть интересные… Ладно!
И с криком «АНАРХИЯ!» аккуратно выходит, прислонив к стене ранее выбитую дверь.
Потом снова голову в проём просовывает:
– И садитесь уже… или поморгайте, что ли… всё! до встречи!
Только этим фактом могу объяснить цены в часовом магазине, в который вчера вошёл в красной рубахе.
Они, часовщики эти, долбанулися. Проморгаться от ценников невозможно. Сразу понятно, что Луи Улисс Шопар активно орал на конгрессе швейцарских анархистов в отеле «Баланс».
Анархисты-часовщики снабжали часами русских императоров, русскую армию и русскую политическую полицию. Ясно, что сказалось это обстоятельство на всех. Достаёт государь император часы, крышка мягко открывается, а за драгоценным стеклом – Бакунин в красном пламени корчится и рукой манит.
Щёлкает крышка.
– Да пропади всё пропадом… твою ж маман… – шепчет государь.
Новыми часами пошёл хвастаться к соседям.
– Какого хрена?! – спросили соседи хором.
Они немного чопорные у меня. Стоят на крыльце полным семейством. Два часа ночи, сколько можно, как это невыносимо – и всё такое прочее говорят.
– Да шучу я так! – с обидой сказал, в воротах оборотясь. – Надо как-то по-человечески жить! Смешные вы люди…
Недопонимание
Как-то я выходил из церкви и какой-то профессионально симпатичной старушке у паперти дал денежку.
При этом ведь обязательно надо что-то сказать. Просто так дать денег у меня не получается.
Я и сказал:
– Помолитесь за раба божьего Джона.
Баушка посмотрела на меня небесным взором и, перекрестившись, сладко пропела:
– Царствие небесное рабу божьему Джону!
Такси
Иногда, под воздействием необоримых обстоятельств, мне приходится вызывать себе такси.
Я консервативен по природе и пуглив по убеждению, я вызываю такси одной компании.
Годами.
Естественно, в компании меня уже все знают. Даже не по голосу узнают, а по первому моему сталинскому покашливанию в тяжёлую эбонитовую трубку дизельного мобильного телефона. Выхлопы от моего телефона несколько поддушивают, в горле попервоначалу першит от солярного выхлопа.
Ах, говорят, вашсиясь, не извольте сомневаться, домчим сей же секунд, надевайте уже калошки-с, на улице дождик имеется, премного благодарны-с, доброго здоровьичка!
И вот уже я, хрустя утренней луковицей и кутаясь в уютную мамкину шаль с кистями, бегу, разбрызгивая лужи, к лимузину. По дороге к авто, конечно, диктую сопровождающим ценные мысли, привычно исцеляю золотушных, на подворье звон гудит, отец Паисий наяривает на колоколенке, народ валится вповалку, над головой тоненький нимб трепещет, на калошах – крылышки.