Дикий огонь
Шрифт:
— Виктория может делать всё то же, что и я, и даже больше и лучше. Я сейчас только узнаю пределы своей силы. Она же оттачивала свои умения с тех пор, как смогла держать мел в руках. У неё есть деньги, власть и наёмники, которых нет у нас. Виктория пойдёт на что угодно, чтобы заполучить контроль как минимум надо мной и Каталиной.
Бабуля Фрида закрыла рот рукой.
Обычно, Бернард был спокойным и уверенным, как скала в бурю. Но сейчас его глаза блестели от страха.
— Она
Невыразимых, мерзких дел, из-за которых моя рассудительная, добродушная сестра возненавидела бы себя.
— А если станет известно о магии Арабеллы… — Я не договорила.
Я даже не хотела об этом думать. Они запрут её в клетке и будут накачивать успокоительными до конца её жизни. Она никогда не увидит солнца. Никогда не засмеётся, не влюбится, не узнает жизни.
Мои сёстры не попадут в руки нашей бабушки. Я не позволю этому случиться.
Каталина подалась вперёд, в её глазах горел вызов.
— Какие у нас есть варианты?
Я покосилась на маму. Она спокойно сидела с угрюмым выражением лица.
— Мы можем сдаться, — предложила я. — И тогда нам придётся делать всё, что скажет Виктория. Нам придётся распрощаться с нашим бизнесом.
Каталина поморщилась. Наши родители основали «Детективное агенство Бейлор», и я потратила семь лет на его развитие. Это был не просто бизнес. Это было будущее и ядро нашей семьи.
Мне нужно было продолжать.
— Вероятно, мы больше никогда не увидим ни маму, ни бабулю Фриду, ни Берна с Леоном.
Все в ужасе посмотрели на меня.
— Нам придётся подчиняться и делать всё, что она захочет. Я, в частности, буду проводить допросы, и делать людям лоботомию. — Мой голос даже не дрогнул. Они не нуждались сейчас в моих эмоциях. — В конце концов, Виктория Тремейн умрёт. Она уже старая.
И это не казалось ужасным. Совсем нет.
Я продолжила.
— В конечном итоге, мы унаследуем Дом Тремейн.
— Через сколько лет? — спросил Леон.
— Не знаю. Ей уже за семьдесят. Десять лет, может, двадцать.
— Выход номер два, пожалуйста, — потребовала Арабелла.
— Согласен, — кивнул Берн. — На это мы не пойдём.
— Мы можем бороться, — продолжила я. — Но у Виктории больше денег, больше сил и больше всего.
— Но Роган же нам поможет, верно? — спросила Арабелла.
Я постаралась подобрать правильные слова.
— Да. Но мы не можем всегда рассчитывать на Рогана.
Откровенно говоря, это было ложью. Ради меня Роган сделал бы что угодно.
— Мы не должны всё время полагаться на Рогана, — заговорила мама.
Все посмотрели на неё.
— Это не его проблема, — сказала она. — Это наша
— Если позволим Рогану нас спасать, то привяжем себя к нему, — пояснила я. — Нас будут считать его подопечными. У нас будет его защита, но вместе с ней мы унаследуем и его врагов, а их у него предостаточно.
— И если твои отношения с Роганом испортятся, все станет ещё сложнее, — заметил Берн.
— Да.
— Итак, сдаваться мы не хотим, но и бороться со злой бабулькой тоже не можем. Есть третий вариант? — спросила Арабелла.
— Да. Мы можем стать Домом.
Сёстры с кузенами округлили глаза. Когда-то я уже поднимала эту тему, но тогда мы были заняты, пытаясь распутать убийство и преуспеть в других важных делах. Например, как самим не стать трупами.
— Вау, — моргнул Леон.
— Нет, — отрезала мама. — Должен быть другой выход.
Я откинулась назад.
— Образование Дома даст нам временный иммунитет от нападения других Домов на три года. Нам хватит этого времени, чтобы создать силовую базу.
— Будет ли Виктория соблюдать это правило? — спросила Каталина.
— Роган говорит, что будет. Защита нового Дома в общих интересах, иначе кровосмешение среди Домов станет реальной угрозой. По-видимому, это одно из тех правил, которые Превосходные не станут нарушать ни при каких условиях. Это даст нам время создать нашу собственную силовую базу, заключить союзы и сделать всё остальное, что обычно делают Дома.
— Ты же это не серьёзно, — не поверила мама.
— Серьёзнее некуда.
— Она не станет подчиняться никаким правилам. Эта женщина — монстр. Не будь такой наивной, Невада.
Я посмотрела маме в глаза.
— Да, она может на нас напасть. Но ей придётся сделать это так, чтобы ниточки не привели к ней. Если мы станем Домом, ей будет намного сложнее нам навредить. — А как только мы станем Домом, то сможем заключать союзы на равных.
— Ты забила им головы фантазиями о жизни Дома. Почему бы тебе не рассказать, как все обстоит на самом деле? Расскажи им о Барановском.
— Мама права, — согласилась я. — Дома очень коварны. Помните тот благотворительный вечер, на который я ходила в чёрном платье? Он выдался очень особенным. Проводивший его человек, Габриэль Барановский, пил шампанское на вершине лестницы в бальном зале. Дэвид Хоулинг заморозил вино в горле Габриэля, превратив его в лезвие, разрезавшее шею того изнутри.
— Красавчик, — похвалил Леон.
Мы все покосились на него.
— Это изысканно, — пожал он плечами. — Лёд тает и не остаётся никаких доказательств. Ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства, ничего.