Дикий вьюнок
Шрифт:
Через два дня после нашего приезда вечером к дяде пришли гости. Женщина спешно собралась к подруге, что-то судорожно бормоча себе под нос и нервно на меня поглядывая. Перед уходом ткнула пальцами в стоящие на столе чашки, а после напомнила, где лежат мешочки с травяным чаем и сахаром. Я даже не сразу поняла, зачем. Но как только женщина исчезла за порогом, даже стук захлопнувшейся двери не смолк, как дядя крикнул, чтобы я принесла гостям чай.
Я послушалась. Разве можно оставить гостя без угощения? Не
Однако печенья не было, вот если бы я знала про приход гостей заранее, обязательно бы испекла. Но теперь придется ограничиться чаем.
С такими мыслями я собрала поднос и отправилась в гостиную, где ждал дядя. Вошла, вежливо улыбаясь, чтобы пришедшие чувствовали себя в нашем доме уютно.
Гости были странные… очень странные.
Бородатый тощий дед с круглым, надутым животом, будто на барабан натянули тканый сюртук. Огненно рыжий мужчина примерно дядиных лет. Плотный лысый коротышка с густыми усами. И еще один, единственный из присутствующих молодой, темноволосый, с бледными голубыми глазами. Он бросался в глаза, потому что был одет в глухую одежду, закрывающую руки до самых запястьев и шею полностью, как будто старался спрятать побольше кожи, как я.
Странные это были гости.
Когда я вошла, они резко замолчали. И ладно бы только это… Но они так смотрели! Не знаю, как удалось ни разу не споткнуться и ничего не уронить. Жутко захотелось побыстрее разлить чай и вернуться на кухню, подальше от неприлично изучающих взглядов. Щеки покраснели, дышать стало сложно и вообще было удивительно стыдно. Особенно в момент, когда усатый, принимая протянутую чашку, вдруг быстро наклонился ко мне, настолько близко, что его усы почти прикоснулись к моей щеке. Я вздрогнула от неожиданности, но чашку удалось удержать и даже чай не пролить.
— Благодарю, — фальшиво процедил усатый и я, неловко кивнув, поспешила отойти к последнему, молодому.
Он смотрел тоже очень пристально, изучающе, но хотя бы без многозначительной, отдающей пошлостью улыбочки. Наверное потому, что сам он был ненамного меня старше, подавая чашку, я рискнула посмотреть ему в глаза.
На первый взгляд он мне показался удивительно безобразным — слишком ровное, тонко выточенное лицо, недостаточно грубое, чтобы казаться мужественным, слишком узкие губы и длинные волосы. Слишком светлая кожа.
Я отвернулась, поднимая опустевший поднос. Наконец-то можно уйти! И пожалуй, когда дядины гости явятся в следующий раз, я притворюсь больной и не выйду. А уж печенье печь и подавно не буду! Разве что с ядом!
Уйти мне помешали.
— Как вас зовут? — с улыбкой спросил молодой человек.
Я посмотрела на него еще раз.
— Улана.
— Сколько тебе лет?
Я крепко сжала губы. С какой стати эти люди задают мне подобные вопросы? И почему дядя позволяет?
— Ей шестнадцать, — ответил он за меня.
Больше меня не задерживали и я с превеликим удовольствием оттуда убралась. Впрочем, странности на этом не закончились — когда я закрывала дверь, вдруг услышала, как гости быстро заговорили, торопясь и друг друга перебивая.
— Тридцать, — ломкий старческий голос.
— Сорок, — чей-то глухой и прокуренный.
— Имейте совесть! Не меньше шестидесяти! — это дядя возмущается.
— Семьдесят, — молодой, тот, что в черном.
Осторожно прикрыв дверь, я опустила пустой поднос на стол и замерла. Это ведь никакие не гости, верно? Это торговцы, у которых с дядей какие-то общие дела. Только почему он привел их на ночь глядя домой? Почему они так смотрели? Отец предупреждал держаться от незнакомцев подальше, потому что от них может быть уйма неприятностей, неужели дядя об этом не знает? Непохоже…
Думай, Ула, думай, повторяла я, как обычно делала бабушка. Думай и возможно однажды увидишь звезды…
Додуматься я ни до чего не успела. Дверь распахнулась и на кухню торопливо зашел дядя. Он был в хорошем настроении, надо же… Глаза так и сияли!
Он даже мне подмигнул. Жутковато стало. Сколько помню дядю, никогда он не веселился, будто вовсе и не знал, как это делается.
— А ну пойдем, — поманил меня одним пальцем. Игриво подтолкнул в спину, когда я осторожно проходила мимо него в гостиную.
Теперь там остался только один гость, молодой. Он стоял напротив двери, заложив руки за спину и внимательно следил за нашими перемещениями. Я встала на пороге, как вкопанная и удивлено оглянулась на дядю.
— Давай, давай, не бойся, — бодро повторял дядя. Прошел и уселся в свое кресло. Потом повернулся ко мне и мягко сказал.
— А теперь, Ула, покажи ему свой рисунок.
На меня в упор смотрели холодные серьезные глаза.
Я не сразу смогла вдохнуть.
— Что?..
Он… как он посмел? Рассказать чужаку о моем происхождении? Раскрыть мой секрет и практически дать тому в руки возможность распоряжаться моей жизнью? Отец никогда бы подобного не позволил! Это называется позаботиться? Нет, это не забота. А значит, а это значит…
— Ула, мы ждем, — теперь дядя говорил без улыбки. — Все уже решено. Я обещал отцу о тебе позаботиться и я это сделал. Ты поедешь с этим человеком, он прекрасно устроит твое будущее. Ты будешь жить в роскоши и ни в чем не нуждаться.